Психолог

– Скажи мне… какое место ты занимаешь в этом мире? Зачем ему нужен? Чем ты можешь пригодиться? Какую пользу ты несешь? Ты же прекрасно знаешь, Зигмунд, что все в природе имеет свой четкий не размытый смысл. Так какой смысл… в тебе?

– Я… не знаю, святой отец. Я не знаю, – едва сдерживая слезы, тихо произнес Зигмунд.

– Тогда… – священник вздохнул, словно разговаривал с маленьким ребенком. – Почему ты еще жив, Зигмунд? Почему ты жив, а она мертва? Почему ты позволяешь существовать подобной несправедливости?

– Потому что… – Зигмунд запнулся.

– Зигмунд, – святой отец крепко пожал руку Зигмунда. – Она бы не хотела, чтобы ты жил. После всего, что ты сделал. Она желала бы счастья миру и тебе, ты же ее знаешь… но миру будет лучше без тебя, Зигмунд. Это единственно верная правда, и ты ее знаешь.

– Но я не могу, отец, не могу! Сколько я ни пытался – ничего не выходит, ничего! – горько произнес Зигмунд со слезами отчаяния на глазах.

– Поэтому я здесь, сын мой. Чтобы ты искупил свои грехи. Я помогу тебе, Зигмунд, тебе нужно верить мне. Скоро все закончится, обещаю.

Успокаивающее тепло руки священника как будто подтверждало его слова. Может, и правда возможно найти выход из всего этого кошмара?

– Так вот что тебе постоянно снилось, когда ты метался ночью у костра…

Рестар пододвинул свободный стул к столу и сел рядом с Зигмундом.

– Да… – устало произнес Зигмунд, аккуратно отнимая свою руку от святого отца. – Я сам создал этот искусственный кошмар, каждый день пододвигая себя к самоубийству. Это словно воспаленная фантазия, гипертрофированный мазохизм, заключенный в оболочку абсурдной выдумки, которая приносит странное темное запретное удовольствие. И это не единственная сценка из больного театра моего сознания. Но в других повторяется примерно то же самое – хорошие люди, которых я когда-либо знал, обвиняют меня в моей слабости, ничтожности, ненужности, говорят всякую нелепую бессмыслицу, несвойственную им. А я лишь слушаю, внимаю и плачу от собственной нелепости, терпеливо и успешно подрывая мою самооценку и веру в будущее.

– Ты честно признался мне в том, о чем некоторые не расскажут никогда в своей жизни… – Рестар покачал головой.

– Может быть, они просто этим и не занимаются.

– Я не уверен.

Они помолчали, смотря на замершего священника, который так и остался сидеть с протянутой рукой.

– Как ты здесь оказался? – поинтересовался Зигмунд у своего друга.

– Откуда ты знаешь, что я не часть твоей выдумки?

– Ты говоришь не по сценарию. С тобой сценок еще не придумано, ты недавно в моей жизни.

– Я… просто здесь оказался. После того как выслушал свои кошмары. А потом… как будто открылась дверь, и я очутился здесь.

– Твои кошмары? – Зигмунд откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

– Да.

Дальнейших объяснений не последовало, но Зигмунду и не было интересно.

– Наверное, ты умеешь устанавливать незримую связь между собой и другими людьми, – высказал свою догадку Рестар.

Зигмунд лишь кивнул. Эта гипотеза ему также была неинтересна.

– Что ты решишь? В итоге? – спросил Рестар.

– А у меня есть выбор?

– Да. Теперь есть. Выбор между жизнью и смертью.

– Почему ты так уверен, что я смогу пробудиться? Эти разбойники явно знали свое дело.

– О, ты удивительный человек, Зигмунд. Я просто знаю, что ты сможешь.

Они еще немного помолчали.

– Но тогда выбора у меня нет, – подытожил ситуацию Зигмунд.

– Почему?

– Я бы мог проявить полное бездействие и умереть, если бы речь шла только обо мне, Рестар. Но я не могу решать и за тебя.

– А ты не думал, что я также хочу умереть? – прямо спросил оборотень.

Зигмунд удивленно посмотрел на своего друга.

– Не думал. Ты не говорил.

– Не говорил. Но я хочу. Просто у меня не хватает смелости. Я не могу быть честен с самим собой, как это делаешь ты. Я обычный трус, который прячется среди жизненных событий, не имея сил в себе их оборвать навечно.

Зигмунд на мгновение задумался.

– Я всегда о себе думал, как о трусе. Что это я хочу сбежать от жизни, в которой не нахожу места.

– Как видишь, все зависит от точки зрения.

– Точка зрения… – почти про себя произнес Зигмунд.

XXXI

– Держите чертову птицу! Дик, проверь там наших гостей! Быстрее, пошевеливайся!

– Босс… Норм… он мертв…

– Проклятье! – женщина смачно и цветисто выругалась, одновременно сплюнув на пол.

Зигмунд резко открыл глаза.

Реальность больной резкой вспышкой мгновенно заполнила сознание, выдергивая его из прекрасной дремотной неги. Его тело словно пронзила тысяча иголок, а желудок начал лихорадочно работать, подгоняя наполовину переработанный завтрак на выход.

Да, реальность ни с чем не спутаешь. Она сшибала с ног, ставя тебя на твое ничтожное место. С реальностью никогда не поспоришь. От нее можно на время уйти в мир фантазий и измышлений, но она всегда вернет тебя обратно, всегда напомнит о себе.

А любовь, подумал вдруг Зигмунд. Любовь – это фантазия, основанная на реальности, или же реальности вкупе с фантазией? Это своеобразный побег от обыденности или же обыкновенная дань традициям?

Он вышвырнул эти странные мысли из головы, стараясь сосредоточиться на главном.