Психологи тоже шутят

Тем не менее само по себе стремление в начальники и морально, и высоконравственно, а то, что в некоторых архаичных культурах именуется карьеризмом, представляет собой основу социального прогресса. За все долгие годы существования армий и генералов никто не усомнился в справедливости высказывания: «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Нет нужды объяснять, что это высказывание давно обрело метафорический и расширительный смысл: плох любой человек, который не мечтает стать генералом, т. е. начальником. Если в обществе таких не желающих стать начальниками слишком много, то оно обречено на стагнацию и загнивание. А в основе расцвета современной Западной цивилизации, как хорошо известно благодаря работам М. Вебера, Дж. Аткинсона и их последователей, лежала массовая мотивация достижения, т. е. всеобщее желание стать большими начальниками. Без него не была бы открыта Америка, не были бы изобретены паровой двигатель и велосипед, не внедрялась бы с помощью бомбардировщиков самая совершенная и демократическая форма общественного устройства. И вообще не было бы ничего хорошего. Так что по большому счете техническим и социальным прогрессом мы обязаны заложенному в каждом из нас стремлению стать начальником.

То, что стремление стать начальником укоренено в каждом человеке, может быть доказано с помощью простейших примеров.

Во-первых, в тех случаях, когда человек не может стать полноценным начальником, т. е. начальником по службе, он пытается стать начальником в быту, т. е. понукать своими родными и близкими. Поэтому по-настоящему большие начальники это люди, податливые в быту, не вступающие в конфликты со своими женами и близкими. Свое желание начальствовать они сполна удовлетворяют на службе, и дома им хочется прямо противоположного. Та же самая закономерность, но действующая с обратной стороны, превращает в диктаторов многих домохозяек. В них сильно желание быть начальниками, но они лишены возможности сделать карьеру и поэтому вымещают его на своих домашних. А квинтэссенцией двух обозначенных тенденций служит домохозяйка жена большого начальника. Она хочет руководить и сама по себе, и глядя на то, как руководит ее муж, но руководить ей некем, и поэтому в своей семье она превращается в диктатора.

Во-вторых, если человеку уж совсем неким руководить ни на работе, ни дома, он начинает руководить самим собой. Да и в тех случаях, когда ему есть, кем руководить, руководством самим собой он тоже не брезгует. Поэтому во всех психологических теориях личности в том или ином виде заложены отношения руководства-подчинения. Скажем, Супер эго Фрейда это ничто иное, как сидящий в каждом человеке Большой Начальник, а отношения Супер эго и Эго самый грубый и недемократичный вариант отношений руководства и подчинения. В аналогичных отношениях руководства и подчинения состоят Взрослый и Ребенок в теории Эриксона, а также основные компоненты личности в других психологических концепциях. То есть без Большого Начальника и тут никак нельзя, и смело можно заключить, что отношения начальник-подчиненный основа не только любой социальной структуры, но и внутренней организации личности.

В психологии принято различать первичные и вторичные потребности человека. К первичным обычно относят его физиологические потребности в еде, питье и т. п., к вторичным потребности социальные. Стремление в начальники можно считать первичной вторичной, т. е. первичной из социальных потребностей, поскольку все или почти все прочие социальные потребности в достижениях, любви, уважении окружающих и т. д. можно с успехом удовлетворить, став начальником. Правда, на эту роль роль своего рода Начальника над социальными потребностями иногда прочат потребность в деньгах. Мол, если есть деньги, есть и все остальное, за них можно купить все, что угодно, в том числе и любого начальника, а также его должность. Но противопоставление одного другому это противопоставление яйца и курицы: где есть начальники, там есть и деньги, а там, где деньги, там всегда есть и начальники. Впрочем, если в своем воображении или в некоем историческом эксперименте все же развести и сравнить по значимости одно с другим, то сравнение оказывается не в пользу денег.

Например, мы еще совсем недавно жили в стране, где начальники значили все, а деньги почти ничего, а в мире совсем больших начальников, пользовавшихся закрытыми распределителями, вообще ничего не значили. Вполне правдива история про Хрущева, который, выйдя из лимузина, чтобы купить мороженое, не смог самостоятельно это сделать, потому что у него не оказалось денег. А миф о коммунизме ничто иное, как добрая сказка о безденежном обществе, где все берут себе все, что хотят, и не носят с собой кошелек.