Психологическая защита

У подростка, которого обидели, как ему кажется, незаслуженно, работа обиды как раз и состоит в переинтерпретации той фразы, того поведения со стороны окружения, которые и предстают как незаслуженные. А дальше в "дневных грезах" он воображает себе картину, как он умирает, его хоронят и оплакивают его потерю. Со смертью все поймут, кого они потеряли, кого они оскорбляли. В иллюзорном отвержении совершается акт самоподтверждения, выстраиваются те отношения, которые хотел бы подросток иметь с окружающими. В данном случае от хочет быть объектом любви, почитания.

В честолюбивых фантазиях объект желания — сам подросток. Он хочет быть желанным для других объектом.

А в эротически окрашенных желаниях объектом становится кто-то другой из близкого или далекого социального окружения, кто-то, кто в реальности объектом моего желания и быть не может.

Мы полностью согласны с К.Омом, который утверждает, что "детское Я пользуется фантазией для того, чтобы утолить боли социализации" [88, с.71].

Интересна такая типичная фантазия, как "фантазия избавления", которая соединяет в себе одновременно оба желания, и честолюбивое и эротическое. Человек представляет себя спасителем, избавителем.

Пациентами Фрейда часто были мужчины, которые в своих фантазиях проигрывали желание спасти женщину, с которой они имели интимную связь, от социального падения. Фрейд вместе с пациентами проанализировал истоки этих фантазий вплоть до начала проявления Эдипова комплекса. Началом фантазий избавления были бессознательные желания мальчика отнять у отца любимую женщину, мать мальчика, самому стать отцом и подарить матери ребенка. Фантазия избавления — это выражение нежных чувств к своей матери. Затем с исчезновением Эдипова комплекса и принятия культурных норм эти детские желания вытесняются и затем уже во взрослом состоянии проявляются в воображении себя избавителем для падших женщин.

Раннее появление фантазии избавления может инициироваться тяжелой ситуацией в семье. Отец алкоголик, устраивает пьяные дебоши в семье, бьет мать. И тогда в голове ребенка оживают картины избавления родной матери от деспотичного отца вплоть до представления идей убийства отца. Интересно, что в жены такие мальчики-"избавители" выбирают женщин, которые своей субдоминантностью напоминают им их несчастную мать. Сугубо фантастическое избавление от отца не мешает ребенку идентифицироваться с доминантной позицией отца-тирана. Для новой женщины в его жизни он, как правило, будет выступать как муж-тиран.

Этим примером мы хотим подчеркнуть, что фантазия, как и другие защитные механизмы, помогает решить ситуации лишь паллиативно, иллюзорно.

Нам интересна еще одна классификация причин защитной фантазии. Во-первых, причиной фантазии являются реальные ситуации блокирования влечений, реально пережитая или переживаемая травма. В самом начале своей психоаналитической карьеры Фрейд выдвинул гипотезу о попытке сексуального совращения малолетних близкими лицами, "дядюшками и тетушками", старшими сиблингами или даже родителями. При этом попытку совращения родственники могут совершать как сознательно, так и бессознательно (в разных играх). Ребенок переживает сцену собственного совращения с мучительным аффектом ужаса, стыда, страха, психической боли. Ребенок если не осознает, то по крайней мере ощущает безнравственность поступка взрослого, но чаще всего нет того, с кем он эту ситуацию мог бы обсудить, переработать. Он пытается сделать это самостоятельно. Но это превышает силы ребенка. Уже тогда возможны попытки фантастической переработки травмы в "фантазиях возмездия", но чаще всего ситуация просто вытесняется, полного забвения травмы не происходит.

Если в настоящее время к вытесненной травме прибавляется какая-то актуальная травма или событие, которое вызывает воспоминание из детства, то оживает та страшная ситуация, которая не получила своего завершения, финала возмездия и избавления раньше.

Во-вторых, причиной фантазии могут быть сами фантазии, "тайные желания". Здесь новая фантазия — это попытка защититься, избавиться от того, что желаю, а эти мои желания постыдны, они — страшное нарушение культурных норм. Даже помыслить "это" — страшное преступление.

В своей дальнейшей психоаналитической практике Фрейд вышел за рамки гипотезы о совращении, он пришел к убеждению, что в воспоминаниях его пациентов речь шла не о действительных попытках совращения, а о тайных желаниях, фантазиях самого ребенка — быть со-

IIliHEHOC