Психологические типы

Но прежде чем исследовать далее эту проблему, мы должны вернуться к Прометею Гете. Как мы уже видели, между творческим Прометеем Гете и страдающей фигурой, изображенной Шпиттелером, имеются несомненные различия. Дальнейшее важное различие состоит в их отношении к Пандоре. У Шпиттелера Пандора является потусторонним, принадлежащим к божественной сфере двойником души Прометея; напротив, у Гете она есть целиком творение и дочь титана, стоящая, следовательно, в отношении безусловной зависимости от него. Отношение гетевского Прометея к Минерве уже ставит его на место Вулкана, а тот факт, что Пандора есть всецело его создание, а не существо, сотворенное богами, делает его богом-творцом и тем самым удаляет его за пределы человеческой сферы. Вот почему Прометей говорит:

"И божество вещало,

Когда, я думал, говорил я сам;

Когда же думал, - божество вещает,

То сам я говорил".

У Шпиттелера, напротив, всякая божественность снята с Прометея и даже душа его есть лишь неофициальный демон; божество утверждается само по себе, отдельно от человеческой сферы. Гетевское понимание антично, поскольку оно подчеркивает божественность титана. Согласно этому, фигура Эпиметея отходит сравнительно на задний план, тогда как у Шпиттелера Эпиметей выступает гораздо положительнее. Однако в "Пандоре" Гете дает нам, к счастью, место, характеризующее Эпиметея полнее, чем фрагмент, разобранный нами выше. Вот как Эпиметей рекомендует здесь себя самого:

"Мой день едва от ночи отделится

И моего несу я тягость имени:

Эпиметеем нарекли родители

Меня, чтоб вечно о прошедшем думал я,

Чтоб воскрешал, в томительной игре ума,

Былое в смутных образах возможности.

Так тяжко было бремя это юноше,

чтобы с нетерпеньем в жизнь я смело бросился

И, ветреный, ловил я настоящее,

и новою заботой отягчал себя". /48- Т.4. С.538/

Этими словами Эпиметей определяет свою сущность: он углубляется мыслью в прошедшее и не может уже освободиться от Пандоры, которую он (по классическому сказанию) взял себе в жены, иными словами, он уже не может отделаться от ее вспоминающегося образа; сама же она давно ускользнула от него, оставив ему свою дочь Эпимелейю, заботу, и взяв с собою Эльпору, надежду. И вот здесь Эпиметей изображен так отчетливо, что мы можем установить, какую психологическую функцию он собою представляет. Тогда как Прометей и в "Пандоре" все тот же творец и ваятель, ежедневно ранним утром поднимающийся со своего ложа, с неиссякающей жаждой творить и воздействовать на мир, - Эпиметей, напротив, всецело отдается фантазиям, грезам и воспоминаниям, исполненный тревожных забот и озабоченных размышлений. Пандора выступает как создание Гефеста, отвергнутая Прометеем, но избранная в супруги Эпиметеем. О ней он говорит: "И скорбь отрадна о таком сокровище". Пандора для него - драгоценное сокровище, высшая ценность.

"Зато навек она моя, прекрасная!

Не верх ли блаженства был мной изведан?

Красой владел я, был сердцем ей предан,

В весенних цветах мне явилась она,

Ее я приял - грудь восторгом полна!

Рассеялся мрачный туман заблужденья,

Я к небу приблизился, полн упоенья,

Ты хочешь ее вознести похвалой,

Она же все выше царит над тобой;

Пред нею - вся прелесть земная постыла;

Начнет говорить ли - уж всех убедила;

Бороться ль с ней хочешь - и видишь, что слаб;

Смириться ли медлишь - и ты уж ей раб.

В добре и любви ввек она не откажет;

Что слава? Она ее тщетность докажет

И, целью единою став на пути,

Заставит тебя к этой цели идти.

Ты хочешь быть властным, но ей ты уступишь,

Ее ни умом, ни богатством не купишь,

Она к нам нисходит во многих видах:

Парит над водами, блестит на лугах,

Как звуки мелодий, как красок сиянье

И формой возвышено в них содержанье,

И тем ему высшая сила дана.

Мне - юной женою явилась она". /48- С.555-556/

Как с отчетливостью показывают эти стихи, Пандора имеет для Эпиметея значение душевного образа, она изображает для него душу: отсюда ее божественная власть, ее непоколебимое превосходство. Всюду, где такие атрибуты приписываются известным лицам, можно с уверенностью делать вывод, что эти лица являются носителями символа, то есть что они суть облики (imagines) для проецированных содержаний бессознательного. Потому что именно содержания бессознательного действуют с вышеописанной превосходящей силой, особенно так, как Гете бесподобно определяет словами:

"Ты хочешь быть властным, но ей ты уступишь!"

Этими словами превосходно описано то своеобразное аффектное усиление известных содержаний сознания, которое возникает через ассоциацию с аналогичными содержаниями бессознательного. Это усиление имеет в себе что-то демонически-понуждающее, следовательно некое "божественное" или "дьявольское" действие.