Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации

Их жизненную позицию выразил А.С.Пушкин словами «Песни о “вещем” Олеге», которая по сути своей является “Песней-намёком о Святорусском жречестве”:

Волхвы не боятся могучих владык,

А княжеский дар им не нужен,

Правдив и свободен их вещий язык 

И с Волей Небесною дружен[129]…

Если понимать, что такое концептуальная власть, то можно увидеть, что признание этого факта засвидетельствовано и в “элитарной” культуре Российской империи. Один из афоризмов историка В.О.Ключевского — конец XIX века — гласит: “В России центр на периферии”: т.е. столица де-юрев каких-то обстоятельствах менее властна, чем простолюдин с периферии[130]. Это замечание — о сохранении на Руси в народе концептуальной властности более, чем тысячелетие спустя после выдачи предсказания Олегу “вещему”.

В ХХ веке это выразилось в явлении большевизма и концептуальной властности И.В.Сталина, а также многих простых партийных и безпартийных большевиков. И сам факт того, что Вы читаете этот текст на русском языке и Концепция общественной безопасности в целом также выражена современным русским языком, — ещё одно подтверждение этому.

Но в настоящем и в перспективе динамика соотношения смертность / рождаемость и статистика продолжительности жизни в процессе преображения русской многонациональной региональной цивилизации обусловлена субъективно — осмысленным отношением людей 1) к жизни общества и 2) к разрешению своими усилиями в Божьем водительстве как своей личностной проблематики, так и проблематики России и человечества в целом.

***

 Но вернёмся в древность. Носители человечного типа строя психики — жрецы де-факто — возпрепятствовать вхождению Руси в кризис более чем тысячелетнего процесса перемалывания и изкоренения толпо-“элитаризма” не смогли. В результате этого в эпоху, которая охватывает период времени, начавшийся несколько ранее призвания Рюрика (862 г.) и закончившийся повсеместным насаждением интеллектуально-духов­ной полиции в виде иерархии византийской церкви после крещения Руси (988 г.), произошло следующее:

князья и бояре, — если говорить современным языком, управленцы-практики, — которые до этого служили общинам, будучи их членами или будучи социальной группой общецивилизационной значимости (аналогично тому, как такой группой было жречество и его составная часть — калики перехожие), вследствие чего меняли место своего жительства и работы соответственно потребностям цивилизации в целом — кланово обособились от остального общества и “элита­ри­зовались”, словом и делом выражая претензии на власть над другими людьми как орудиями достижения своих целей;

жречество в целом (т.е. за изключением малочисленных жрецов де-факто) — если говорить современным языком, управленцы-теоретики, учителя и управленцы-мистики,[131] — “элитаризовавшись”, деградировало в знахарство, которое также корпоративно обособилось от остального общества, включая и княжеско-боярское сословие;

к этому времени развились и города как центры ремёсел и торговли[132], в которых спектр трудовой деятельности населения был таков, что в нём было преимущественное место для семейного, а не для общинного уклада, и население которых компактно-общинный уклад вобрать в себя не мог. Города при возпроизводстве в преемственности поколений нечеловечных типов строя психики издревле были и ныне представляют собой инкубаторы индивидуализма как способного к корпоративности, так и обрекающего себя на безпросветное одиночество, что в общем характере жизни цивилизации Руси изначальной тоже способствовало разрушению её жизненного уклада, поскольку изгои — отщепенцы от общин — индивидуалисты находили для себя «экологическую нишу» в городах и переставали быть малочисленной и малозначимой социальной группой.

На следующем этапе некоторая часть знахарей при поддержке некоторой части княжеско-боярского сословия сочла за благо для себя перейти от исторически сложившейся практики управления обществом на основе традиционных для Руси культов многобожия и идолопоклонства к выпасу толпы на основе византийской модификации библейского псевдохристианского культа. Это решение привело к насильственному крещению Руси огнём и мечом княжескими дружинами, подавлению и уничтожению той части знахарского сословия, которая оставалась верна традициям древности.

В этом выразилось концептуальное безвластие “элитаризовав­шихся” как управленцев-практиков (князей и бояр), так и управленцев-мистиков (жрецов, деградировавших в знахарство), которые «легли под Библию».