Психологический бестиарий. Психологический гербарий

Среди утренних рос Василек не помнил себя. Он был растворен в своей бабушке Природе. Он рос вне времени, вне тревог. И юный стебелек его незаметно тянулся к небу. А потом что-то случилось: изнутри, исподволь закралась тревога, словно нечто в нем пугалось возможности как-то оскорбить окружающее своей невзрачностью. Ему хотелось скорее распустить над собою ажурный веселый и прекрасный зонтик бутона, но что-то глубокое подсказывало, что торопиться не следует, что в преждевременье он может растратить сочность и переливчатость оттенков. День за днем он подкапливал силы, отгоняя почти навязчивое чувство:

«А вдруг я так никогда и не наберу достаточных сил, чтобы однажды вспыхнуть всеми своими возможностями». Раз утром прилетел шмель, толстый, как гул, постучал хоботком в переполненный силой бутон и прогудел: «Пора, брат, пора».

Шмель улетел, а бутон чуть приоткрылся, но распуститься не решился.

И вот однажды случилось: нежнейшей свежести, сотканная из света и солнца невесть откуда возникла бабочка. Василек так изумился, что вспыхнул навстречу лепестками, в которых смешались оттенки утренних туманов, прозрачные звездные сумерки кратких, как взмах, ночей, смущенные собою зори и отблески туч грозовых.

Бабочка мгновенно опьянилась васильковым нежным мужеством и замерла неподалеку, притворившись лепестками сновидческого цветка.

(Психологический гербарий В.Ахрамовича. Ж-л "Наука и религия". 12.1990г.)

Ландышевое недоумение

Было лето, было солнце.

Ландышевое «я» проросло в затруднение. Обыкновенно центр сознания у ландышей живет между стволом и корнем, у основания стебля, где он пробивается из-под земли, на границе надземной и подземной части ландышевого туловища. Из центра ландышевого сознания незримо сияет живительная радость, восходящая вверх к снежным рюмочкам с нектаром. Нектар звенит коктейльной славой восхищения самосознания и ликованием солнечных лучей.

Поднявшись вверх, ландышевая радость затем ниспадает вниз, к корешкам с благовестием.

Однако ландыш Меж имел центр сознания смещенным, его «я» бытовало чуть выше по стеблю и в стороне, ровненько между самим растеньицем и его тенью. Так ландыш от рождения оказался в непрестанном межумии. То ему мерещилось, что он тень себя.

Временами же обреталась уверенность в своей безусловно растительной природе.

— Кто я? — вопрошал себя Меж и ответить не мог. Он спрашивал и других, но другие недоумевали: они не знали, что "я" у ландыша между ним и его тенью. Рекомендации были всякие: диетические, этические, карморегулирующие, духозвонные, но увы...

И только солнце любило всех без исключения.

(Психологический гербарий В.Ахрамовича. Ж-л "Наука и религия". 12.1990г.)

Листья

Одинокий Лист трепетал на ветру. Была осень. Все живое затаилось в печали и недоумении. Деревья стояли обнаженные, сонные и, казалось, тихо умирали. И лишь этот трепетный лист дивился своей прикрепленности. Он не знал еще, быть ли ему стражем сна средь зимы или уродливым одиночкой среди всеобщего закономерного бытия.

Ветер ему шептал:

— Лети, лети...

И он то недоуменно, то горько отвечал:

— Не могу. Нет. Не могу.

Ветка, на которой он ликовал все лето, погрузилась в глубокую, но пока еще тревожную, дрему.

Прилетала маленькая птичка и прощебетала:

— Пришло время летать. Ты должен стать свободным. Свобода — это прекрасно.

— Наверное, — неуверенно подчинился лист, но полететь ему не удалось.

Порыв ветра принес еще лист. Вольный лист. Он прильнул и спросил:

— Ну, как?

— Мне кажется, братишка, — ответил неотрывный лист, — что миг свободы перед гниением оскорбителен. Я останусь, как есть.

Весной новорожденные почки первым делом увидели на ветке своего дерева неразличимый серый лоскут. Тот опавший лист, принесенный некогда к безотрывному листу, вновь выбрал дерево.

Они сплелись, они стали как бы одно. Они остались верны неволе. А потом пришло большое тепло, оживившее все, что можно было оживить. И лист, быть может, не надолго, стал набирать силу и зеленеть. Но брат его так и не очнулся.

«Ошибки не прощаются», — подумал лист с трепетом, крепче обнимая мертвого брата.

(Психологический гербарий В.Ахрамовича. Ж-л "Наука и религия".12.1990г.)