Психологическое консультирование. Справочник практического психолога

Таким образом, отношение консультанта к клиенту должно характеризоваться соучастием (участием в его психологических проблемах), в меньшей степени – сочувствием (совместным чувствованием), и в еще меньшей степени – сопереживанием (совместным переживанием). Сострадание (совместное страдание) возможно лишь в исключительных случаях. Конечно, консультант должен уметь «настраиваться на волну» клиента. Однако означает ли это, что он должен переживать то же, что и собеседник? Как об этом пишет в своих статьях по психологическому консультированию Д. Г. Трунов, в погоне за эмпатией, которую теперь уже стоит называть «псевдоэмпатией», консультант забывает о не менее важном принципе – искренности, ведь «переживать» несуществующие чувства означает вводить в заблуждение и себя, и клиента. Иногда эффективнее и экономичнее может быть искреннее заявление типа: «Да, действительно, мне трудно понять, что вы испытываете. Даже если у меня или знакомых были похожие ситуации, все же это были другие люди и другие обстоятельства… Могли бы вы подробнее рассказать то, что происходит с вами?» Услышав такую фразу, клиент поймет, что его не пытаются измерить чужими мерками и принимают уникальность его переживаний. Искренняя и правильно выраженная обратная связь полезнее, чем, по выражению Ф. Перлза, «пластиковые чувства».

Такая открытость со стороны консультанта, по мнению Д. Г. Трунова, имеет свое психотерапевтическое значение. Обратная связь, предоставляемая собеседником, необходима любому человеку. Она имеет экзистенциальную функцию («Я услышан другим») и функцию коммуникативную («Я знаю, как другой человек ко мне относится»). Тем не менее, в обычной жизни чаще всего люди лишены этой информации или имеют дело с «некачественной» обратной связью, неспособной выполнять эти функции. Это всякого рода оценочные и директивные утверждения («ты-высказывания»). Отношения, складывающиеся между клиентом и консультантом – частный случай взаимоотношений клиента с другими людьми, которые, скорее всего, точно также «стараются щадить» его (а может просто «не опускаются до его уровня») и не рассказывают ему о своих негативных впечатлениях. В лучшем случае они ограничиваются директивными указаниями или уходят от контакта, не объясняя причин и предоставляя клиенту самостоятельно восполнить этот пробел (своими многочисленными проекциями). Правильно выраженные чувства консультанта помогут клиенту пролить свет на волнующие его вопросы: «Как ко мне относятся люди?», «Почему они так ко мне относятся?», то есть понять механизм, скрывающийся за «непонятными» действиями окружающих.

Таким образом, в целом позиция консультанта по отношению к клиенту должна характеризоваться дозированной эмпатией. В каждый конкретный момент консультирования психолог определяет ту меру эмпатической вовлеченности в проблематику клиента, которая реально необходима. Существует определенная психологическая дистанция между клиентом и консультантом, которую нельзя переходить, чтобы сохранить нужную меру объективности, а также не потерять профессионального отношения к клиенту.

Вторая причина необходимости дозировать эмпатию во взаимоотношениях с клиентом – возможность «эмоционального сгорания» психолога.

«Эмоциональное сгорание» расценивается как своеобразная форма профессиональной деформации лиц помогающих профессий вследствие чрезмерной эмоциональной вовлеченности в переживания другого человека. «Эмоционально сгорающие» психологи, отождествляя себя с клиентом, переживают его боль как свою собственную, испытывают те же интенсивные переживания неуверенности, тревоги, отчаяния, что и клиент. Пытаясь защититься от чрезмерного эмоционального напряжения, «сгорающие» консультанты начинают дистанцироваться, отстраняться от клиента, теряя с ним эмоциональную связь. Дистанцированность с проблемами клиента приводит консультанта к формализму. Формальное и даже бездушное отношение к проблемам клиента снижает профессионализм консультанта, сводя к нулю эффективность его психологического вмешательства.

«Эмоциональное сгорание» консультанта является как бы следствием «эмоциональной вовлеченности в негативные переживания клиента». Это удобное объяснение, так как оно самое простое. В его основе лежит метафора «заражения», то есть идея «непосредственного перехода» эмоций клиента к консультанту. Но это прямолинейное объяснение уводит нас в сторону от более сложных и тонких процессов, происходящих в консультанте при встрече с клиентом, находящимся в кризисной ситуации. Даже поверхностный анализ «негативных переживаний» консультанта в этом случае обнаруживает, что они являются внешним выражением различных менее осознаваемых состояний самого консультанта. Примером может служить страх консультанта предстать перед клиентом (и перед самим собой) беспомощным и некомпетентным. Более глубокий анализ переживаний консультанта приводит Т. Крон: «…не испытываем ли мы тревогу за сохранность собственных схем и аксиом и не стараемся ли их защитить? Не пытаемся ли мы отдалиться от «опасного» для наших схем опыта клиента?»