Психологическое время личности

Объективно человек осваивает временные отношения в практической деятельности, субъективно — в познании, где формируется и поэтапно развивается концепция времени, связывающая воедино представления о прошлом, настоящем и будущем, об отношениях длительности и последовательности событий жизни и воздействующая на текущие временные переживания, оценки и суждения личности. В связи с этим марксистские принципы детерминизма, развития, единства сознания и деятельности, на основе которых ведется изучение личности в советской психологии, являются методологической базой исследования психологического времени в биографическом и историческом масштабах. В культурно–исторической школе советской психологии, в работах С. Л. Рубинштейна и Б. Г. Ананьева эти методологические принципы нашли глубокое развитие, в результате чего проблема психологического времени получила необходимое теоретическое обоснование. «Субъективно переживаемое время, — подчеркивал С. Л. Рубинштейн, — это не столько кажущееся, в переживании якобы неадекватно преломленное время движущейся материи, а относительное время жизни (поведения) данной системы — человека, вполне объективно отражающее план жизни данного человека. В концепции времени отражается теория детерминации процесса» [1973, 305]. В приведенном высказывании обратим внимание на следующие принципиальные моменты понимания природы субъективного времени: во–первых, оно адекватно отражает план жизни человека, во–вторых, концепция времени отражает детерминационные отношения жизненного процесса. С. Л. Рубинштейн поставил принципиально вопрос о том, что психология личности должна исследоваться в единстве ее структуры и динамики, сквозь призму пространственно–временной картины человеческой жизни в ее объективном содержании и субъективных проявлениях, среди которых существенную роль ученый отводит времени жизни, представленному в переживании личности. Исходное методологическое основание для постановки проблемы субъективного времени С. Л. Рубинштейн справедливо видит в уровневой природе пространственно–временных отношений, каждый уровень которых обретает свою специфику в «становлении новых уровней бытия, новых способов существования» [1973, 295].

Эти идеи нашли дальнейшее теоретическое развитие в работах советских исследователей, посвященных человеческому времени как комплексной научной проблеме и объекту психологического исследования.

Так, А. Аарелайд [1978] рассматривает психологическое время в общей структуре временных отношений как сложное системное образование, включающее в качестве высшего уровня концептуальное, личностное время, которое формируется на основе осознанного отражения времени, позволяющего человеку осуществлять целесообразное управление собственной деятельностью в ее временной упорядоченности.

Если А. Аарелайд отводит определяющую роль в формировании личного переживания времени «следам минувших событий» [1978, 277], т. е. индивидуальному прошлому, то К. А. Абульханова–Славская способность чувственно–деятельного освоения индивидом времени связывает прежде всего с тем, что он «предвосхищает, организует события, рассматривая их с точки зрения будущего» [1977, 175]. В этом плане интересна попытка определения специфики временной структуры сознания личности посредством понятия «временная транспектива», отражающего взаимосвязь ретроспективных и перспективных моментов индивидуального бытия, особенности «сквозного видения» из настоящего в прошлое и будущее [Ковалев, 1979, 15]. Теоретическая постановка проблемы личностного времени в психологическом аспекте приводит к выводу о необходимости ее специального исследования, исходным моментом в котором станет понимание существенного обстоятельства: вся совокупность отношений личности находит специфическое выражение во временной организации и качественных временных изменениях [Абульханова–Славская, 1980; Ковалев, 1979]. Для обобщенной характеристики сознательной временной организации жизнедеятельности личности весьма перспективным представляется использование понятия «жизненная программа личности», отражающего совокупность магистральных жизненных целей человека [Сохань, Кириллова, 1982, 234].