Психология

Наименьшее понимание слышимых звуков выража-лся именно в том, что мы сознаем в них принадлеж- ность известному языку, если только мы вообще созна- ем их. Обыкновенно смутное сознание того, что все слы- шимые нами слова принадлежат одному и тому же языку и специальному словарю этого языка и ччо грам- матические согласования соблюдены при этом вполне правильно, на практике равносильно признанию, что слышимое нами имеет определенный смысл. Но если внезапно в слышимую речь введено неизвестное ино- странное слово, если в ней слышится ошибка или сре- ди философских рассуждений вдруг попадается какое- нибудь площадное, тривиальное выражение, мы полу- чим ощущение диссонанса и наше полусознательное согласие с общим тоном речи мгновенно исчезает. В этих случаях сознание разумности речи выражается скорее в отрицательной, чем в положительной форме.

Наоборот, если слова принадлежат тому же слова-рю и грамматические конструкции строго соблюдены, то фразы, абсолютно лишенные смысла, могут в ином слу- чае сойти за осмысленные суждения и проскользнуть, нисколько не поразив неприятным образом нашего слу-ха. Речи на молитвенных собраниях, представляющие вечно одну и ту же перетасовку бессмысленных фраз, и напыщенная риторика получающих гроши за строчку газетных писак могут служить яркими иллюстрациями этого факта. «Птицы заполняли вершины деревьев их утренней песнью, делая воздух сырым, прохладным и приятным»,— вот фраза, которую я прочитал однажды в отчете об атлетическом состязании, состоявшемся в Джером-Парке. Репортер, очевидно, написал ее второ- пях, а многие читатели прочитали, не вдумываясь в смысл.

Итак, мы видим, что во всех подобных случаях само содержание речи, качественный характер представле- ний, образующих мысль, имеют весьма мало значения, можно даже сказать, что не имеют никакого значения. Зато важное значение сохраняют по внутреннему содер- жанию только остановочные пункты в речи: основные посылки мысли и выводы. Во всем остальном потоке мысли главная роль остается за чувством родства эле- ментов речи, само же содержание их почти не имеет

74

никакого значения. Эти чувства отношений, психические обертоны, сопровождающие термины данной мысли, мо- гут выражаться в представлениях весьма различного характера. На диаграмме (рис. 5) легко увидеть, как

разнородные психические процессы ведут одинаково к той же цели. Пусть А будет некоторым впечаглением,почерпнутым из внешнего опыта, от которого отправля- ется мысль нескольких лиц. Пусть Z будет практиче- ским выводом, к которому всего естественнее приводит данный опыт. Одно из данных лиц придет к выводу по одной линии, другое — по другой; одно будет при этом процессе мысли пользоваться английской словесной сим- воликой, другое—немецкой; у одного будут преобла- дать зрительные образы, у другого — осязательные; у одного элементы мысли будут окрашены эмоциональ-ным волнением, у другого — нет; у одних лиц процесс мысли совершается разом, быстро и синтетически, у других — медленно и в несколько приемов. Но когда предпоследний элемент в мысли каждого из этих лиц приводит их к одному общему выводу, мы говорим, и говорим совершенно правильно, что все лица, в сущно- сти, думали об одном и том же. Каждое из них было бы чрезвычайно изумлено, заглянув в предшествующий одинаковому выводу душевный процесс другого и уви- дав в нем совершенно иные элементы мысли.

Четвертая особенность душевных процессов, на кото- рую нам нужно обратить внимание при первоначальном поверхностном описании потока сознания, заключается в следующем: сознание всегда бывает более заинтере- совано в одной стороне объекта мысли, чем в другой, производя во все время процесса мышления известный выбор между его элементами, отвергая одни из них и предпочитая другие. Яркими примерами этой избира- тельной деятельности могут служить явления направ- ленного внимания и обдумывания. Но немногие из нас сознают, как непрерывна деятельность внимания при

75

психических процессах, с которыми обыкновенно не связывают этого понятия. Для нас совершенно невоз- можно равномерно распределить внимание между не- сколькими впечатлениями. Монотонная последователь- ность звуковых ударов распадается на ритмические периоды то одного, то другого характера, смотря по тому, на какие звуки мы будем мысленно переносить ударение. Простейший из этих ритмов двойной, например: тик-так, тик-так, тик-так. Пятна, рассеянные по поверхности, при восприятии мысленно объединяются нами в ряды игруппы. Линии объединяются в фигуры. Всеобщность различении «здесь» и «там», «это» и «то», «теперь» и «тогда» является результатом того, что мы направляем внимание то на одни, то на другие части пространства и времени.