Психология

Совершенно так же, как мы вооружаемся ложкой, чтобы зачерпнуть суп, и вилкой, чтобы взять говядину, нервные волокна вооружаются одним концевым аппаратом для восприятия воздушных волн, другим — для восприятия волн эфира. Концевой аппарат всегда состоит из видоизмененных эпителиальных клеток, представляя с нервными волокнами одно целое. Само нервное волокно непосредственно возбуждается внешним агентом, который сначала воздействует на концевой аппарат. Волокна зрительного нерва не получают впечатления непосредственно от солнечных лучей; можно касаться льдом кожного нервного ствола, не вызывая ощущения холода[4]. Нервы — простые проводники; концевые аппараты — многочисленные несовершенные телефоны, в которые внешний мир говорит и из которых каждый воспринимает только часть сказанного; мозговые клетки у центральных концов нервных волокон представляют такое же число телефонных станций: через них ум воспринимает обращенные к нему издалека речи.

Специфические энергии различных частей мозга. Анатомы достаточно точно проследили путь, по которым чувствительные нервные волокна направляются после входа в центральные части вплоть до их окончания в сером веществе мозговых извилин[5]. Ниже мы увидим, что сознательные процессы, сопровождающие раздражение этого серого вещества, изменяются в зависимости от того, какой участок серой массы мы будем раздражать. Они являются зрительными восприятиями при раздражении затылочных долей и слуховыми — при раздражении верхней части височных долей. Каждый участок мозговой коры отвечает на раздражение, приносимое ему его центростремительными нервами таким способом, с которым, по-видимому, постоянно связан известный специфический род ощущений. Это то, что было названо законом специфических энергий в нервной системе. Разумеется, мы не можем даже гадательным образом объяснить основание этого закона. Психологи (Льюис, Вундт, Розенталь, Гольдшейдер и другие) много спорили о том, зависит ли качественное различие ощущений только от раздражаемого места в коре или от свойств тока, проводимого нервом. Без сомнения, известный вид внешней силы, постоянно воздействующий на концевой аппарат, постепенно его видоизменяет; известный род возбуждения, полученный от концевого аппарата, видоизменяет нервное волокно, и известный род тока сообщается этим видоизмененным волокном в кортикальный центр и видоизменяет этот центр. В свою очередь видоизменение изменяет получающееся в результате психическое состояние, хотя никто не определит, как это делается и почему. Но эти взаимодействующие видоизменения должны происходить крайне медленно, и, поскольку дело идет о взрослом индивиде, можно с уверенностью сказать, что место, раздражаемое в коре, более чем что-либо другое определяет качество ощущения, которое оно будет испытывать. Будем ли мы давить на сетчатку, колоть, резать, щипать или раздражать электричеством живой зрительный нерв, испытуемый всегда будет ощущать потоки света, так как конечный результат наших экспериментов — раздражение затылочной доли коры.

Таким образом, наши обычные способы ощущать внешние объекты зависят от того, с какими частями мозга связаны определенные концевые аппараты, на которые падает внешнее раздражение. Мы видим солнечное сияние и огонь потому только, что единственный концевой аппарат, способный воспринимать колебания эфирных волн, излучаемых этими предметами, возбуждает те именно нервные волокна, которые ведут к зрительным центрам. Если бы мы могли произвести обмен во внутренних отношениях мозговых элементов, то внешний мир предстал бы перед нами в совершенно новом свете. Если бы можно было, например, срастить внешний конец зрительного нерва с ухом, а внешний конец слухового нерва с глазом, то мы слышали бы молнию и видели гром, мы видели бы симфонию и слышали движение палочки дирижера. Подобные гипотезы могут служить хорошей школой для не посвященных в идеалистическую философию.