Психология

Моя точка зрения не может быть названа материалистической. В ней не больше и не меньше материализма, чем во всяком взгляде, согласно которому эмоции обусловлены нервными процессами. Ни один из читателей моей книги не возмутится против этого положения, пока оно высказано в общей форме, и если в этом положении кто-нибудь все-таки усмотрит материализм, то только имея в виду те или другие частные виды эмоций. Эмоции суть чувственные процессы, которые обусловлены внутренними нервными токами, возникающими под влиянием внешних раздражений. Такие процессы, правда, всегда рассматривались платонизирующими психологами как явления, связанные с чем-то чрезвычайно низменным. Но каковы бы ни были физиологические условия образования наших эмоций, сами по себе, как душевное явление, они все равно должны остаться тем, что они есть. Если они глубокие, чистые, ценные по значению психические факты, то, с точки зрения любой физиологической теории, касающейся их происхождения, они останутся все теми же глубокими, чистыми, ценными для нас по значению, каковыми они являются с точки зрения нашей теории. Они заключают в самих себе внутреннюю меру своего значения, и доказывать при помощи предлагаемой теории эмоций, что чувственные процессы не должны непременно отличаться низменным, материальным характером, так же логически несообразно, как опровергать нашу теорию, ссылаясь на то, что она ведет к низменному материалистическому истолкованию явлений эмоции.

Предлагаемая точка зрения объясняет удивительное разнообразие эмоций. Если моя теория верна, го каждая эмоция есть результат соединения в один комплекс психических элементов, из которых каждый обусловлен определенным физиологическим процессом. Составные элементы, из которых слагается всякая перемена в организме, есть результат рефлекса, вызванного внешним раздражителем. Отсюда немедленно возникает ряд вопросов, которые резко отличаются от всяких вопросов, предлагаемых представителями других теорий эмоций. С их точки зрения, единственно возможными задачами при анализе эмоций были классификация («К какому роду или виду принадлежит данная эмоция?») или описание («Какими внешними проявлениями характеризуется данная эмоция?»). Теперь же дело идет о выяснении причин эмоций («Какие именно модификации вызывает в нас тот или другой объект и почему он вызывает в нас именно те, а не другие модификации?»).

От поверхностного анализа эмоций мы переходим, таким образом, к более глубокому исследованию, к исследованию высшего порядка. Классификация и описание суть низшие ступени в развитии науки. Как только выходит на сцену вопрос о причинной связи в данной научной области, классификация и описание отступают на второй план и сохраняют значение лишь настолько, насколько облегчают нам исследование причинной связи. Раз мы выяснили, что причиной эмоций являются бесчисленные рефлекторные акты, возникающие под влиянием внешних объектов и немедленно осознаваемые нами, то нам тотчас становится понятным, почему может существовать бесчисленное множество эмоций и почему у отдельных индивидов они могут неопределенно варьировать и по составу, и по мотивам, вызывающим их. Дело в том, что в рефлекторном акте нет ничего неизменного, абсолютного. Возможны весьма различные действия рефлекса, и эти действия, как известно, варьируют до бесконечности.

Короче говоря, любая классификация эмоций может считаться «истинной» или «естественной», коль скоро она удовлетворяет своему назначению, и вопросы вроде «Каково истинное или типичное выражение гнева и страха?» не имеют никакого объективного значения. Вместо решения подобных вопросов мы должны выяснять, как могла произойти та или другая экспрессия страха или гнева, и это составляет, с одной стороны, задачу физиологической механики, с другой — задачу истории человеческой психики, зйдачу, которая, как и все научные задачи, по существу, разрешима, хотя и трудно, может быть, найти ее решение. Немного ниже я приведу попытки, которые делались для этого.