Психология без запретов! Сумасшедшие темы. Честные ответы

Мне было 12, когда впервые со мной случилось что-то странное, что перевернуло мой мир раз и навсегда. Был какой-то праздник, и повсюду висели воздушные шары и яркие ленточки. Вдруг я почувствовал, как теплая дрожь бежит по моему телу (тогда я не знал, что это сексуальное возбуждение, и меня это очень испугало), мой член стал подниматься, и кровь прилила к моему лицу, тогда я стал искать причину своего помешательства, стал прокручивать в голове, что же именно так сильно меня впечатлило. Шары, воздушные, тонкие шары, их нежная бархатистая текстура как бы касалась головки моего члена и ласкала меня своей неимоверной нежностью и бархатистым теплом. Недолго думая, я отвязал первый попавшийся воздушный шарик и помчался со всех ног с ним домой, забежав в ванную и сняв трусы, я растирал головку своего возбужденного члена об этот шар, и это было ни с чем несравнимое, ни на что непохожее всепоглощающее блаженство. Очень быстро наступил оргазм, и весь шарик, пол и моя одежда были в теплой сперме. Но вскоре возникло чувство стыда, никчемности и недопустимости происходящего. Как мог, я старался забыть этот странный случай, пытаясь отвлечь себя от «дурных помыслов», ходил в секции, общался с друзьями, но, несмотря на это, «оно» продолжало жить во мне и не оставляло меня в покое. Купив целый пакет воздушных шаров, я онанировал каждую свободную минуту, все, ранее интересовавшее меня, утратило всякий смысл, теперь и отныне все было подчинено одному – сексу с воздушным шаром»

Сергей пришел ко мне в депрессивном состоянии, его «лунерство» (страсть к воздушным шарикам) не являлась на первый взгляд темой для беседы, он хотел обсудить нечто другое – свою виновность и невозможность построить гармоничные отношения с женщинами. Однако, как показывает практика, все то, что решает озвучить пациент, тем или иным образом взаимосвязано.

Вероника: Ваше детство, каким оно запомнилось? Какое чувство было ведущим там и тогда?

Сергей: Моя мать страдала депрессиями, я помню ее лежащей на кровати с мокрым от слез лицом, ей то становилось чуть лучше, то вновь возвращалась вселенская печаль. Чтобы хоть как-то скрасить ее жизнь, я старался быть идеальным, учился на «отлично», приносил грамоты, медали и свою улыбку, мне хотелось порадовать мать, чтобы она наконец вернулась к жизни. А главное – увидела, что я существую. Там и тогда я поклялся себе, что непременно стану врачом-психиатром и вылечу маму. Шли годы, я все так же старался быть незаметным, идеальным и правильным, моя пагубная (как мне тогда казалось) привычка онанировать с шариками ввергала меня во все большую виновность и ощущение никчемности, невозможность возродить мать фрустрировала и огорчала меня.