Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь

Немедленная угроза вреда концентрирует наше внимание, мобилизуя нас на преодоление опасности. Если мы воспринимаем угрозу как приближающуюся, то наше беспокойство о том, что может произойти, способно защитить нас, предупреждая нас об опасности и делая нас более бдительными. Наше выражение лица, когда мы обеспокоены приближающейся возможностью причинения нам вреда или когда мы испытываем ужас, если угроза является очень серьезной, сигнализирует другим о необходимости избегать этой угрозы или призывает их прийти нам на помощь. Если мы выглядим обеспокоенными или устрашенными, когда кто–то нападает на нас или только собирается напасть, то это может заставить атакующего отступить, удовлетворившись осознанием того, что мы не будем продолжать действия, спровоцировавшие его атаку. (Разумеется, так бывает не всегда. Атакующий, который ищет себе слабую жертву, может интерпретировать выражение страха как наше нежелание сражаться и неспособность защитить себя.) Наличие у нас признаков панического страха должно мотивировать других оказать нам помощь и моральную поддержку.

В основе страха лежит возможность причинения нам боли, физической или душевной, но боль сама по себе не рассматривается психологами как эмоция. Почему же, может спросить кто–то, боль не является эмоцией? Она действительно может быть очень сильным ощущением, на котором концентрируется все наше внимание. Ответ на этот вопрос, данный Сильваном Томкинсом сорок лет тому назад, по–прежнему выглядит убедительным. Он утверждал, что боль является слишком конкретной, чтобы быть эмоцией. Благодаря существованию разных видов боли мы можем точно знать, где у нас болит. Но где локализуются в нашем теле гнев, страх, беспокойство, ужас или печаль и горе? Как и в случае эротических чувств, когда мы испытываем боль (если это не иррадиирующая боль), мы безошибочно знаем, что нас беспокоит. Если мы ушибли палец, то мы не станем потирать локоть, чтобы унять боль, и еще меньше мы сомневаемся в том, какую часть тела мы хотим стимулировать, когда испытываем сексуальное возбуждение. И боль, и сексуальное влечение очень важны и вызывают у нас множество эмоций, хотя сами они эмоциями не являются.

Ранее в этой главе я отмечал, что некоторым людям нравится испытывать удивление. Каждая из так называемых негативных эмоций может быть позитивной в том смысле, что некоторые люди, испытывая ее, могут получать удовольствие. (Вот почему я в отличие от многих ученых, изучающих эмоции, считаю неправильным делить эмоции на позитивные и негативные.)

Некоторые люди, по–видимому, действительно наслаждаются испытываемым ими страхом. Страшные романы и фильмы ужасов очень популярны. Я не раз сидел в кинотеатре спиной к экрану, наблюдая лица зрителей, и видел на них выражения беспокойства и даже страха наряду с выражением наслаждения. В ходе наших исследований мы показывали испытуемым, которые находились в комнате в одиночестве, сцены из фильмов ужасов и снимали скрытой камерой выражения их лица. Мы обнаружили, что те, у кого было испуганное лицо, демонстрировали также и изменения физиологических параметров тела — повышенную частоту сердцебиений и приток крови к большим мышцам ног, характерные для людей, испытывающих страх.[140]

Кто–то может утверждать, что эти зрители не находятся в опасности и знают, что им не будет причинено вреда. Но некоторые люди не ограничиваются наблюдением за перипетиями чужой жизни, ищут непосредственных острых ощущений и наслаждаются смертельным риском, которому они подвергают себя во время занятий экстремальными видами спорта. Я не знаю, что доставляет им удовольствие: переживаемый страх, возбуждение, вызываемое чувством опасности, или облегчение и гордость, испытываемые позднее, после достижения поставленной цели.

Есть также люди совершенно противоположного типа, для которых ощущения страха настолько тяжелы, что они предпринимают чрезвычайные усилия, чтобы их не испытывать. Имеются группы людей, которые, испытывая конкретную эмоцию, получают наслаждение, и есть их антиподы, которые ее совершенно не переносят, а кроме них имеется множество людей, которые не стремятся испытывать эту эмоцию, но и не воспринимают ее вредной для себя в большинстве ситуаций.

Каждая из рассмотренных нами эмоций играет свою роль в создании соответствующего настроения, которое может сохраняться в течение многих часов. Когда мы подолгу чувствуем печаль, мы находимся в унылом настроении. Когда мы легко разражаемся приступами гнева и ищем повод для проявления резкого недовольства, мы находимся в раздраженном настроении. Я использую термин «тревожность» применительно к настроению, в котором мы ощущаем обеспокоенность и не знаем, чем она вызвана, — т. е. мы не можем указать соответствующий триггер. Хотя мы чувству ем себя так, как будто находимся в опасности, мы не знаем, что нам делать, так как мы не можем идентифицировать угрозу.