Психология господства и подчинения: Хрестоматия

Эта незыблемость гарантируется самим порядком формирования номенклатуры. Освобождает от номенклатурной должности тот орган, который на нее утверждал. Но правило таково, что освобождают от одной должности, назначая тут же на другую (или в связи с уходом на пенсию). Значит, освобожденного номенклатурного работника назначает на новую должность тот же орган, а назначать он может только на номенклатурные должности. Так самой структурой власти обеспечена незыблемость пребывания в номенклатуре.

Мы упомянули уход на пенсию. Казалось бы, уж тут-то, поскольку никакой должности человек больше не занимает, принадлежность к номенклатуре автоматически прекращается. Ничего подобного. Просто меняется обозначение: вместо номенклатурного работника товарищ именуется отныне персональным пенсионером местного, республиканского или союзного значения. Смысл этого нелепого названия в том, что персональная пенсия утверждена ему в первом случае бюро горкома, райкома или обкома партии; во втором случае — бюро ЦК компартии союзной республики; в третьем — Секретариатом или даже Политбюро ЦК КПСС. Это уже известная читателю схема классификации номенклатуры. Пенсия оказывается не персональной, а номенклатурной.

Бывают случаи удаления провинившегося из номенклатуры? Они нередки были при Сталине. В таких случаях обычно происходило физическое уничтожение изгоняемого. Этот порядок доходил до самых верхов номенклатуры. Достаточно напомнить о члене Политбюро Вознесенском и секретаре ЦК ВКП(б) Кузнецове, ликвидированных по так называемому «ленинградскому делу» в 1950 году, или о том, что Молотов числился «ближайшим другом и соратником» Сталина, а жена Молотова — Полина Семеновна Жемчужина — сидела в это время в лагере. Хрущев вспоминал на XX съезде партии, с каким страхом он с Булганиным — члены Политбюро! — ездили к Сталину, каждый раз не зная, вернутся ли назад.

Впрочем, случалось и тогда, что изгнанного оставляли жить. Я знал секретаря ЦК Компартии Казахстана Мохамеджана Абдыкалыкова, который после своего падения в конце 40-х годов работал рядовым редактором в Казахском государственном издательстве.

После смерти Сталина нравы изменились именно в этом направлении. Хотя Берия и его ближайшие компаньоны были расстреляны, менее близкие его сообщники уцелели. Анатолий Марченко сообщает, что в начале 60-х годов во Владимирской тюрьме в хорошо обставленной камере сидели сытые «бериевцы», явно находившиеся в привилегированном положении. Отец очаровательной девочки, с которой у меня был сентиментальный школьный роман, генерал Афанасий Петрович Вавилов, бывший в последние годы Сталина заместителем Генерального прокурора СССР по особо важным делам и тем самым высшим прокурором по делам Министерства государственной безопасности СССР, был за свои, несомненно, гнусные преступления просто разжалован и послан работать в районную прокуратуру в Сибирь.

Появилась новая, не известная в сталинские времена черта: даже падшие ангелы номенклатуры сохраняли отблеск своего благородного происхождения. Я хорошо знал симпатичного и умного А. А. Лаврищева. Любимец Сталина, бывший в годы войны на трудном посту посла СССР в союзной с Гитлером Болгарин, член советской делегации в Потсдаме, Лаврищев в 1956 году был снят с должности советского посла в Демократической Республике Вьетнам, выгнан из Министерства иностранных дол СССР и послан на научную работу, которой никогда прежде не занимался. Но вот назначен он был не рядовым научным сотрудником, а сразу получил персональный оклад и стал заведующим сектором Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР. Вскоре он был сделан секретарем партбюро этого института. Заведующим сектором того же института стал и выгнанный вместе с Лаврищевым советский посол в Югославии Вальков. Занимавшийся делами Испанской компартии референт Международного отдела ЦК КПСС Коломийцев в пьяном виде попал в милицию и буянил там, тыча в нос милиционерам свое служебное удостоверение. Работающие в милиции садисты, привыкшие по ночам избивать беззащитных пьяниц, не решились, конечно, прикоснуться к номенклатурной персоне, а робко позвонили о случившемся в ЦК. Из ЦК Коломийцев был удален — тоже на научную работу и очень скоро был назначен заместителем директора Института Латинской Америки Академии наук СССР.