Психология и хирургия (СИ)

– «Не хочу, чтобы он меня видел».

– Глупая ты, а! Кому вот лучше будет, если не поговоришь с ним? Я тебе просто не рассказываю, что там с ним творилось, когда он приехал сюда. Куликов с Пастуховым на пару его еле скрутили и успокоительное вкололи…

Вика упрямо покачала головой, не желая слушать рассказ друга, и тот послушно замолчал, присев на стул и протяжно вздохнув.

– «Как работа?»

– Да, как… Все ходим варёные из-за тебя, Нина так и вовсе расплакалась, обещала к тебе подойти, как только её сменят. Куликов с Иваном Николаевичем бурную деятельность развели – врачей ищут для тебя, связи поднимают. Вика, ты только не расстраивайся раньше времени – все хорошо будет, мы всем поможем, чем сможем.

– «Спасибо».

– Потом поблагодаришь, – улыбнулся Салам и прижал девушку к себе вновь. – Всё хорошо будет, я тебе обещаю.

…Лазарев всё же прошел в палату Вики, незамеченный никем из коллег, ближе к вечеру. И застал девушку сидящей на кровати и листающей блокнот.

Увидев вошедшего, Вика инстинктивно дернулась назад, словно испугавшись его. Хотя, она именно испугалась, никак не ожидая Костиного появления. Лазарев спрятал руки в карманы джинсов и исподлобья посмотрел на девушку. И та заметила, насколько плохо он выглядел – осунувшийся, бледный, с синяками под красными, заплаканными глазами. От одного его вида предательски защипало в носу.

– Не ждала? – вопрос прозвучал примерно через минуту после молчания. Получив в ответ отрицательное покачивание головой, Лазарев как-то жалобно хмыкнул и отвернулся, посмотрев на стену. – Хочешь, чтобы ушел?

Вика глубоко вздохнула и опустила голову. На кивок просто не хватало сил – ни физических, не моральных. Лазарев подошел к девушке и посмотрел на неё сверху вниз, словно пытаясь понять, что творится у неё сейчас на уме.

– Почему? – Костя присел перед кроватью на корточки и теперь уже смотрел на девушку снизу вверх. – Вик, почему?

Этот вопрос охватывал, казалось, всё, что только мог. По крайней мере, он относился не только к нежеланию девушки видеть Лазарева. Вика раскрыла блокнот и щелкнула ручкой.

– «Я тебе не нужна. Такая…».

В ту же секунду блокнот усилиями Лазарева полетел в сторону.

– Ты что несёшь?- Костя в отчаянии тряхнул девушку за плечи.

Вика отвела взгляд, не в силах что-либо ответить, но мужчина тут же резко повернул лицо девушки обратно к себе. И неизвестно, что произошло в тот момент – то ли Лазарев увидел во взгляде девушки что-то, что было понятно только ему, то ли наоборот – не увидел ничего – только в следующий миг он уронил голову на руку и прерывисто вздохнул.

– Я же люблю тебя, неужели не понимаешь?..

Виктория осторожно взяла Костю за руку и потянула на себя. Тот поднял голову, и у девушки внутри всё похолодело – отчаянная улыбка смешалась со слезами на лице мужчины, и от этого становилось по-настоящему страшно. Девушка медленно провела пальцами по Костиной щеке, смахивая слезу, и тот вдруг резко дернул головой, стряхивая руку, затем поднялся с пола и сел на кровать, рассматривая собственные руки. Вика же поджала губы и уткнулась носом в родное плечо. Если вдруг он сейчас передумает и уйдёт – она этого просто не переживёт – Ковалёва поняла это сейчас очень и очень чётко.

– Я никуда не денусь, ясно тебе? – Костя словно прочел её мысли и задал вопрос очень хрипло и тихо. Вика удивлённо посмотрела на мужчину. Именно сейчас ей хотелось безостановочно говорить, как сильно она его любит, как хочет, чтобы он остался с ней, чтобы не оставлял её одну никогда… Но всё, что она смогла сейчас сделать – это лишь кивнуть и опять положить голову мужчине на плечо. Костя же обнял девушку и поцеловал её в макушку, так и замерев – зарывшись носом в мягкие волосы. И делая вид, что не замечает слёз, катившихся по таким милым сердцу щекам.

========== 16. ==========

Глава 16.

Бурная деятельность по отношению к Вике и её лечению была разведена всей хирургией Склифосовского. Хромов и Куликов, в самом деле, нашли необходимых специалистов, которые готовы были взяться за лечение девушки. Мария Валерьевна взяла две недели отпуска, чтобы помогать Ковалёвой справиться со стрессом, связанным с травмой и увольнением, которое за ней последовало – девушка написала заявление по собственному желанию в тот же день, когда пришла в себя. Прощание с отделением, успевшим стать родным, ознаменовалось слезами женской половины работников и подбадриванием со стороны мужской. А вот через неделю девушка начала буквально чахнуть на глазах – глаза постоянно были на мокром месте, улыбка почти не появлялась на некогда симпатичном лице. И, естественно, Костя не мог этого не замечать. Но что мог сделать он – молодой, подающий огромные надежды хирург, работы у которого прибавлялось если не с каждым часом, то с каждым днем уж точно? Собственно, ничего особенного – треснувшую чашку невозможно сделать целой. Цветы и милые подарки принимались с печальной полуулыбкой на осунувшемся лице, походы в театр сопровождались каменным лицом…