Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Начнем с клинического наблюдения. Больная П. (психическая травма), 39 лет, медсестра. Вскоре после ареста мужа начала слышать какие-то голоса, идущие извне; была крайне удивлена и испугана этим явлением. Голоса ее проверяли на работе, искали у нее творческие дарования, рекомендовали ей писать. Больная начала писать стихи, голоса проверяли и делали указания. Вскоре голос ей заявил, что его зовут Кузнецов, он инженер. Он вместе с женой взял ее на «мыслитель», особый аппарат, состоящий из горного солнца, гигантского магнита и магнитной палочки, с помощью которых они «руководят движениями и мыслями людей». У них в лаборатории имеется скелет, обмотанный проволокой. Если дотрагиваются магнитом до шеи скелета, то больная в это время чувствует, что ее душат за шею. Временами больная чувствует себя совсем пустой, как оболочка. В это время ей говорят, что просвечивают скелет горным солнцем. Постоянно читают ее мысли, следят за поведением, ее окружением. Они заставляют ее двигаться, брать в руки вещи... Больная «буквально превратилась в автомат», так как ни одна мысль и ни одно движение она не совершает без их «манипуляций» (наблюдение А. А. Меграбяна). Больной кажется, что она превратилась в «автомат» и ни одна мысль и ни одно ее движение не совершается без манипуляций двух лиц, действующих на большом расстоянии.

Моделью психических состояний с открытостью мыслей могут служить (94) эксперименты в условиях сурдокамеры, в которой за испытуемыми велось постоянное наблюдение с помощью телекамер, инфракрасной аппаратуры и других систем обслуживающим персоналом. Это состояние было названо «публичностью одиночества». Взяв этот термин у К. С. Станиславского, авторы использовали его в несколько ином смысле. Особенностью одиночества в сурдокамере состоит в том, что хотя испытуемый один, лишен контакта с окружающими и информации о внешнем мире, он вместе с тем все время находится под наблюдением и знает об этом. Знание о наблюдаемости и было названо «публичностью». Следует сказать, что никто из испытуемых не знал, кто из экспериментаторов в каждый конкретный момент наблюдает за ними. Приводим самонаблюдения испытуемых.

Космонавт Г. Береговой: «День и ночь телемониторы сурдокамеры пристально следили за каждым моим жестом, за каждым движением. Для успешного хода эксперимента это было и необходимо и важно. Но нельзя сказать, чтобы это было приятно. Скорее наоборот. И чем дальше, тем больше...» (14, с. 54). «Самое неприятное в тренировках в сурдокамере заключается в том, — вторит ему космонавт В. Шаталов, — что ты постоянно ощущаешь на себе внимательное око медиков, которые непрерывно наблюдают за тобой» (196, с. 73).

Характерна запись, сделанная в дневнике врачом-испытателем. «Чрезвычайный контроль с той стороны просто переходит границы приличия — ведь они включили магнитофон, сидят и пишут все, что увидят и услышат. И все это как-то неприятно действует и щекочет нервы». Даже в тех случаях, когда нет непосредственного наблюдения, а только ведется регистрация физиологических функций по телеметрии, люди испытывают дискомфорт. Космонавт А. Филипченко свидетельствует: «Неприятное ощущение вызвали и специальные датчики, укрепленные под матрасом в комнате, где космонавты отдыхают в период подготовки к старту. Чуть шевельнулся — по проводам к дежурному врачу тут же летит сигнал: человек нервничает».

Особенно чувствительны к фактору «публичности» оказались женщины. Испытуемая Н. в отчетном докладе говорила: «Больше всего меня угнетало не одиночество, а то, что за мной непрерывно наблюдали». Поведение женщин в сурдокамере значительно менялось по сравнению с повседневными условиями.

Испытуемая А. в обычных условиях бала оживлена, всегда свободно держалась с врачами при проведении различных психологических исследований. В условиях же сурдокамеры у нее наблюдалась постоянная заторможенность, движения были экономичны и ограничивались только тем, что было строго необходимо для выполнения программы. Испытуемая «как бы сжалась в комочек», желая скрыть от назойливого взгляда экспериментатора свой внутренний мир.

У испытуемой Б. наблюдалась постоянная любезная, однообразная, несколько обезличенная, эмоционально маловыразительная улыбка. Ее движения и позы были как бы продуманы и нарочито изящны, чего не наблюдалось в повседневной жизни. Испытуемая «как бы подавала себя экспериментаторам».

Повышенная чувствительность женщин к «внешней оценке наблюдателей», по-видимому, во многом зависит от сравнительно более высокой значимости для них внешнего впечатления по сравнению с мужчинами.