Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Одиночество, в отличие от объективной изолированности человека, которая может быть и добровольной и исполненной внутреннего смысла, отражает тягостный разлад личности, господство дисгармонии, страдания, кризиса «Я». Весь мир окрашивается в трагедийные тона и начинает восприниматься как малозначимый, лишенный смысла и ценности.

У. Фолкнер

Обусловить одиночество могут не только поражения органов зрения и слуха и выключение опорно-двигательного аппарата, но и самоизоляция, вызванная индивидуальными особенностями личности и сложными патофизиологическими процессами в мозге, вызывающими синдром изоляции.

6.1 Мечтатели

Мечтатель — это кошмар петербургский, это олицетворенный грех, это трагедия, безмолвная, таинственная, угрюмая, дикая, со всеми неистовыми ужасами, со всеми катастрофами, перипетиями, завязками и развязками.

Ф. М. Достоевский

Мечта — воображение, создающее образы желанного. «Если бы человек был совершенно лишен способности мечтать.., — писал Д. И. Писарев, — тогда я решительно не могу представить, какая побудительная причина заставляла бы человека предпринимать и доводить до конца обширные и утомительные работы в области искусства, науки и практической жизни...» (151, с. 124). Прервем цитату.

Чтобы достигнуть намеченного (идеального) результата человеку необходимо при достижении цели приложить усилия, преодолевая различные трудности. Порой для ее достижения требуются многие годы упорного труда. Так, например, художник А. А. Иванов создавал свой шедевр «Явления Христа народу» на протяжении 20 лет.

В психиатрии пограничных состояний выделяется неустойчивый (безвольный) тип психопатии. Иллюстрацией проявления личностной аномалии этого типа психопатии в форме акцентуации характера может служить центральный герой повести А. И. Куприна «Поединок». Подпоручик Ромашов прозябал в заштатном городке, остро ощущая всю никчемность и бессмысленность своего существования, презирал затхлый и скотский быт офицерства, видел забитость солдат, грубость военного начальства.

Вечер. Ромашов в своей комнате. Его вновь тянет к Николаевым, посещение которых для него трудная психологическая задача. «Сегодня нарочно не пойду, — упрямо, но бессильно подумал он. — Невозможно каждый день надоедать людям, да и... вовсе мне там, кажется, не рады».

Ему казалось это решение твердым, но где-то потаенно глубоко в душе, не осознаваясь, копошилась уверенность, что как и вчера, как и в последние три месяца, он все-таки пойдет. Уходя от Николаевых, он упрекал себя за бесхарактерность и давал себе честное слово пропустить неделю или две, а то и вовсе перестать к ним ходить. И пока он возвращался к себе, пока ложился в постель, пока засыпал, верил тому, что ему будет легко сдержать слово. Но проходила ночь, влачился скучный день, наступал вечер, и его опять неудержимо тянуло в этот дом.

Пока Ромашов решает вопрос идти или не идти, Куприн раскрывает его безволие несколькими штрихами. В убогой комнате Ромашова все то же, что у любого другого офицера «за исключением... виолончели; ее Ромашов взял из полкового оркестра... но, не выучив даже мажорной гаммы, забросил и ее и музыку еще год назад».

Ромашов год назад для поступления в военную академию наметил себе строгую программу жизни. В первые два года — основательное знакомство с классической литературой, систематическое изучение французского и немецкого языков, занятие музыкой. В последний год — подготовка к экзаменам. Необходимо было следить за общественной жизнью, за литературой и наукой, и для этого Ромашов подписался на газету и на ежемесячный популярный журнал. Для самообразования были приобретены: «Психология» Бунда, «Физиология» Льюсиса, «Самодеятельность» Смайлса. «И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке... газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании... играет в штос и все чаще и чаще тяготится... собственной жизнью».

Естественно, что герой не сдержал своего слова. «Он понял, что непременно пойдет к Николаевым. «Но это уж в самый, самый последний раз! — попробовал он обмануть самого себя».