Психология конфликта

Это помогло Сью почувствовать себя лучше и уменьшить свою склонность контролировать Джона. Хотя она еще чувствует, что он не прав, позволяя Сэнди манипулировать собой, она решила, что он имеет «право» быть «неправым». Сью меньше критикует Джона, и он чувствует меньшее давление. Их отношения улучшаются и возникает атмосфера взаимного уважения и свободы. Конечно, критика ее «горячих мыслей» была не единственным фактором успешного брака Сью и Джона, но это был необходимый и огромный первый шаг, без которого все легко могло бы закончиться для них обоих (Burns, 1981).

Этот пример демонстрирует типичные способы работы с конфликтами в поведенческой психотерапии, соединенной с когнитивными подходами. С помощью терапевта клиент «заменяет» свои представления, которые являются причиной неадекватного поведения и переживаний, на более конструктивные, что позволяет ему изменить свое эмоциональное отношение к происходящему и найти более эффективные стратегии реагирования и выстраивания отношений. Тем самым решается главная задача поведенческой психотерапии – улучшение «реагирования» человека и его адаптации в целом к проблемам социального взаимодействия. В соответствии с традицией поведенческих подходов они более ориентированы на работы с интерперсональными трудностями и конфликтами.

Работа с конфликтами в гуманистической психологии

Современные психотерапевтические направления, инспирированные развитием гуманистической психологии, во многом противопоставляют себя классическим подходам психотерапии. Подобно тому, как в свое время ученики и последователи Фрейда уходили от него и создавали собственные теории и направления, часто в оппозиции к классическому психоанализу своего учителя, так и многие из тех, кто получил первый опыт работы с клиентом в психоаналитической парадигме, впоследствии не просто отказываются от нее, но и активно противостоят ей. Именно поэтому, видимо, гуманистическое направление в психотерапии и считается наиболее разнородным, поскольку принадлежность к нему зачастую определяется даже не приверженностью каким-то определенным идеям, но противопоставлением себя динамическому и поведенческому направлениям. Не отказываясь от методических приобретений психоанализа и признавая его терапевтические возможности, современные психотерапевты, однако, оспаривают психоанализ как теорию личности, опасаясь, что предлагаемая им модель человека серьезно ограничивает эффективность и развитие терапевтических стратегий. Изменяется само понятие сути психотерапии, пациент (более деликатное медицинское наименование больного) становится клиентом, слово «лечение» исчезает в силу отказа от самой медицинской модели психотерапии, зато появляется понятие личностного роста и возникают дискуссии вокруг содержания психотерапевтического воздействия и его границ.

К. Роджерс, один из наиболее популярных в России представителей гуманистической психологии, пишет, что происшедшие в нем профессиональные изменения выразились в следующем: если в начале своей деятельности он задавал себе вопрос: «Как я смогу вылечить или изменить этого человека?», то впоследствии он ставил перед собой задачу: «Как создать отношения, которые этот человек может использовать для своего собственного личностного развития?» (Роджерс, 1994, с. 74). Одно из явных противопоставлений гуманистического подхода психоаналитическому связано с протестом против того элемента принуждения, который присутствует в его ортодоксальных формах.

Роджерс пересказывает эпизод из собственного опыта, когда понравившийся ему пример беседы, в которой «психолог выглядел как проницательный умный человек, быстро добравшийся до источников трудностей», через несколько лет показался ему «умным юридическим допросом, который убедил родителя в наличии у него неосознаваемых мотивов и вырвал признание его вины. Сейчас я знаю из собственного опыта, что такая беседа не принесет настоящей пользы ни родителю, ни ребенку. Этот случай заставил меня прийти к выводу, что я должен отказаться от любого подхода, который является принудительным или подталкивающим клиента, причем не из теоретических соображений, но потому, что такие подходы только с виду эффективны» (Роджерс, 1994, с. 52).

Традиционные направления психотерапии (прежде всего психоаналитической ориентации) опираются в планировании процесса работы с клиентом на своего рода диагноз – оценку поведения и переживаний клиента в прошлом и настоящем. Терапевты, работающие в гуманистической (и прежде всего экзистенциальной) психологии, предпочитают обходиться без диагноза, а зачастую считают его и просто вредным. Типичные возражения против диагноза связаны с его потенциально искажающим влиянием на понимание реальных проблем клиента за счет неизбежной их «типизации», с «объектным» взглядом на клиента, с «классификацией» его проблем и т. д. Когда Р. Мэй занимался проблемой тревожности, он провел полтора года в постельном режиме в туберкулезном санатории. Именно в это время он познакомился с двумя замечательными работами по тревожности Фрейда и Кьеркегора. И хотя Мэй высоко оценил фрейдовские описания тревожности как возврата вытесненного, как реакции Эго на потерю, это были лишь теории. Кьеркегор описывал тревожность как борьбу живого существа против несуществования – и это было именно то, что непосредственно переживал сам Мэй в его борьбе со смертью или с перспективой остаться пожизненным инвалидом, то, через что проходил он сам и его товарищи, другие пациенты. Если Фрейд описывал психические механизмы возникновения тревожности, то