...
Серьезные проблемы жизни, однако, никогда полностью не разрешаются. Если кажется, что они разрешены, этоявный знак, что что-то упущено. Значение и цель проблемы состоят не в ее разрешении, а в нашей постоянной работе над ней.
К.Юнг
Скорее индивид является автором, ответственным за свои собственный мир, способ жизни, выбор и действия. Свобода в этом смысле означает, что нет никакой основы, нет никакой почвы; и мы оказываемся в ситуации противоречия между нашим желанием основы и структуры и нашим столкновением с отсутствием этой основы.
Третья первичная проблема – это экзистенциальная изоляция,
означающая не межличностное одиночество или внутриличностное отчуждение от частей своего «Я», но фундаментальную изоляцию от других существ и от этого мира. Независимо от того, насколько тесно, близко мы связаны с окружающими, всегда остается последнее, непреодолимое расстояние, и мы в одиночестве начинаем наше существование в этом мире и в одиночестве его заканчиваем. Экзистенциальный конфликт – это напряжение между нашим осознанием своей абсолютной изолированности и нашим желанием контакта, защиты, нашим желанием быть частью большого мира.Проблема смысла
является еще одной первичной проблемой или данностью существования. Действительно, задается вопросом Ялом, если мы должны умереть, если мы сами создаем свой мир, если каждый из нас изначально одинок в этом безразличном универсуме, в чем тогда смысл нашей жизни? Если он никак не предопределен, значит, каждый из нас должен сам создать свой смысл жизни. Экзистенциальный динамический конфликт проистекает из дилеммы ищущего смысл существа, находящегося в не имеющем смысла универсуме. Напомним знаменитое высказывание В. Франкла: «У каждого времени свои неврозы – и каждому времени требуется своя психотерапия» (Франкл, 1990, с. 24). Р. Мэй пишет, что если для прошлого был характерен тип пациентов, которых нередко пугал контакт с окружением и они жили в своем узком жизненном пространстве, то в наши дни конформизма и человека, направленного вовне, доминирующий невротический паттерн принимает противоположную форму растворения в социальных контактах и идентификации с другими людьми, что грозит человеку утратой собственной сущности. Мэй называет подобные явления психо-культурным феноменом организационного человека, существование которого подчинено функционированию (May 1983, р. 21–22; р. 95).Мэй считает, что с проблемой свободы глубоко связано состояние тревожности. Он ссылается на высказывание Кьеркегора о том, что тревожность – это реальность потенциальной свободы, прежде чем свобода материализуется. Тревожность всегда содержит внутренний конфликт, конфликт между бытием и небытием, и появляется тогда, когда индивид сталкивается с возникающими возможностями реализации своей экзистенции. Однако те же самые возможности предполагают разрушение имеющейся безопасности, что порождает тенденцию отказа от нового потенциала. Тревожность, по Мэю, является состоянием индивида, сталкивающегося с проблемой реализации своего потенциала. Если же он отказывается от своих возможностей или терпит неудачу в реализации этого потенциала, то переживает чувство вины. Вина, таким образом, является онтологической характеристикой человеческого существования (May, 1983, р. 111–112). К. Холл и Г. Линдсей называют это «великой дилеммой», с которой сталкивается каждый человек, и так описывают ее в формулировке Босса:
...
Человек изначально
виновен. Его изначальная вина берет начало с рождения. Именно тогда он начинает быть в долгу перед своим Dasein, насколько это касается его способностей и всех возможностей жизни. В этом смысле человек остается виновным всю свою жизнь – то есть должным в отношении всех требований, уготовленных будущей его жизнью, до последнего дыхания… Каждое действие, каждый выбор означают отвержение других возможностей, также принадлежащих человеческому существованию в данный момент… Экзистенциальная вина человека состоит в невозможности выполнить наказ реализовать все свои возможности (Босс, цит. по: Холл, Линдсей, 1997, с. 325).