Психология личности

Впоследствии эти идеи М.М. Бахтина были включены в контекст семиотической концепции культуры Ю.М. Лотмана, специально подчеркнувшего, что каждая культура как саморазвивающаяся система должна быть оснащена « механизмами для выработки неопределенности ». Благодаря внесению неопределенности в строго детерминируемую систему культуры данная культура приобретает необходимый резерв внутренней вариативности , становится более чувствительной и подготовленной к преобразованию в ситуациях тех или иных социальных кризисов ( Ю.М. Лотман ). Если взглянуть через призму этих представлений на социальные карнавальные и смеховые действия, поступки шутов и «ведьм», деяния еретиков, феномен странных «лишних людей», то оказывается, что подобного рода неадаптивные, кажущиеся избыточными для адаптивного функционирования социальной общности акты – обязательное условие исторической изменяемости этой общности, его эволюции. Так, смеховые социальные действия словно заботятся о том, чтобы культура не зашла в своем развитии в тупик, не достигла состояния равновесия, равносильного неподвижности и смерти. Они создают неустойчивый нелепый мир «спутанной знаковой системы», в котором царят небылицы, небывальщина, а герои совершают неожиданные поступки.

Раскрывая историко-культурный эволюционный смысл феномена « дурака », Д.С. Лихачев замечает: «Что такое древнерусский дурак? Это часто человек очень умный, но делающий то, что не положено, нарушающий обычай, приличие, принятое поведение, обнажающий себя и мир от всех церемониальных форм – разоблачитель и разоблачающийся одновременно, нарушитель знаковой системы, человек, ошибочно ею пользующийся» [40] .

Деяния еретиков, как и социальные смеховые действия шутов, также вносят неопределенность в культуру, лишают ее устойчивости и тем самым дают прорваться тенденции к изменению социальной общности. Но в отличие от смеховых социальных действий эти деяния подпадают под элиминирующее влияние социального контроля. Предлагаемые ими варианты эволюции культуры не вписываются в социальную систему, а поэтому пресекаются или рационализируются ею. При рационализации деяний «лишних людей» эти деяния часто стремятся отнести к разряду социальных смеховых действий, охарактеризовать их как «ненастоящие», шутовские, а следовательно, дозволенные. Так, посягнувший на права и гарантии образованного дворянства Павел I, который пытался внести изменение в существующую систему правления, объявляется «безумным», шутом на троне. Рационализация дворянским обществом поведения Павла I как «безумного», «странного», «исключительного» позволяет этой социальной группе освятить незыблемость самодержавного правления как такового. Точно так же дворянством объявляются «безумными» поступки П.Я. Чаадаева (прототип Чацкого), подвергшего критике официальную существующую систему правления. При всем глубочайшем социальном различии действий Павла I и П.Я. Чаадаева они направлены против устоявшегося социального правопорядка и рационализируются авторитарной элитой как «ненастоящие», «шутовские». При этом для элитарной группы безразлично, что за феноменом « лишнего человека » (Павла I) как индивидуальности проступает тенденция эволюционного процесса повернуть колесо истории вспять, к допетровским временам; а за феноменом «лишнего человека» Чаадаева как индивидуальности – зародыш иной линии развития культуры, предвестник будущих либеральных преобразований, либеральной культуры в целом. Эволюционное значение индивидуальности « лишнего человека » в том и состоит, что она несет такой вариант развития культуры, который в настоящий момент существования культуры не принимается, а в ряде случаев жестко элиминируется.

Описанный круг проявлений преадаптивной активности в биогенезе, антропогенезе и социогенезе является необходимым моментом саморазвития системы, увеличения возможностей ее эволюции.