Психология личности

Своеобразной иллюстрацией этих принципов может послужить воображаемая перекличка между философами и учеными Средневековья, физиологами, работающими в рамках рефлекторного подхода, бихевиористами, представителями когнитивной психологии, создателями «ролевых» теорий личности. Так, Ч. Шеррингтон словно перекликается с Дж. Уотсоном, говоря, что животные являются лишь марионетками , которых явления внешнего мира заставляют совершать то, что они совершают. Однако Ч. Шеррингтон, вслед за Р. Декартом, говорит о реактивной, пассивной природе только животных. Родоначальник же бихевиоризма Дж. Уотсон с присущей ему категоричностью заключает: «Необходимо изучать человека аналогично тому, как химики изучают органические соединения. Психологически человек все еще остается комком непроанализированной протоплазмы » [50] . Дж. Уотсону спустя полвека вторит основатель социального бихевиоризма Б. Скиннер , утверждая, что за поведение человека несет ответственность не он сам, а окружающая его Среда. По мысли Б. Скиннера, человек бьется головой о стену, стена «наказывает»; это больше не повторяется, потому что именно «стена», а не «чувство ответственности» помогает человеку в дальнейшем избежать подобных неприятных случаев. И все это звучит довольно последовательно, если вспомнить принятый Скиннером принцип реактивности и идущее рука об руку с этим принципом превращение человека в марионетку, всецело выполняющую волю Среды. В ролевых концепциях личность чаще оказывается пассивным конформистом, действующим под влиянием социальных ожиданий и норм группы.

Превращение человека в бихевиоризме в марионетку, а в социальном бихевиоризме Скиннера – в функционера, манипулируемого посредством разных подкреплений, в ролевых теориях – в « играющего человека » – вещь закономерная. Предложив для объяснения поведения лаконичную схему S – R , бихевиористы начали борьбу против «психологии сознания», предприняв попытку выбросить на свалку истории такие мистические категории, как «намерение», «образ», «сознание», «апперцепция», «свобода», «вина» и т. п. – словом, все то, что было связано с активностью, пристрастностью субъекта. Подобно средневековым рыцарям, уотсоновцы предали огню и мечу внешние атрибуты старой религии, не разрушив при этом основания самого храма.

В роли такого основания выступал « постулат непосредственности » ( Д.Н. Узнадзе ), молчаливо признаваемый психологами разных школ, будь то ассоцианисты или бихевиористы, персонологи или психоаналитики, – постулат, который был позаимствован у классической физики. Радикальный, а затем и социальный бихевиоризм возвели этот постулат в принцип, которому должно подчиняться объяснение поведения, тем самым узаконив взгляд на поведение человека как реактивное по своей природе.

Вместе с тем, критикуя различные концепции человека, будь то бихевиористские, когнитивистские или ролевые теории, не следует забывать, что все эти основывающиеся на принципе реактивности модели человеческого поведения основываются на реальных фактах, которые гиперболизируются, односторонне освещаются. Например, за ролевым поведением личности стоят утилитарные качества человека, которые он приобретает в той или иной социальной группе. В типичной социальной ситуации следование социальным нормам и ожиданиям группы освобождает человека от тяжелой работы по принятию решения. Так, П. Жане, резко разделивший память человека на память как социальное действие , присущее только человеку, и память как автоматическое повторение , подчеркивал большое значение реактивного поведения. Он даже назвал людей «автоматами для повторения», которые воспроизводят одно за другим привычные, стереотипные действия в течение многих десятилетий.