ПСИХОЛОГИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА

Теория тесного семейного или родового подбора опирается на некоторые случаи ранее выявившихся путей развития, на «чудо-детей» и молодых виртуозов, ошеломивших мир своими удачными произведениями. Но если оставить в стороне общую, хотя и более редкую возможность сокращенного курса подготовки, как и быстрое исчерпание творческих возможностей или преждевременную смерть рано выявившихся одаренных личностей, правилом здесь является нормальное и медленное вызревание, естественное развитие таланта, зависящего и от воспитания и от пройденной школы. Немногие из больших мастеров в искусстве обещают нечто значительное уже в самом раннем возрасте или достигают полного проявления своих сил, прежде чем они созрели физически и духовно. А известны и такие, которые проявляют свой гений, свою оригинальность в весьма преклонном возрасте, следовательно, после предварительной ассимиляции опыта других и многократных, далеко не всегда удачных, попыток самостоятельного творчества. Глюк открывает себя и создаёт свои самые сильные произведения лишь в 60 лет, Руссо идёт дальше простого подражания и посредственных усилий, только когда достигает 40 лет. Бальзак, уже в 17 лет заявлявший, что имя его будет известно миру, оправдывает своё дерзкое заявление лишь спустя тринадцать лет. Что означают эти и подобные им случаи? Они просто учат нас, что в искусстве имеется два вида творцов: одни быстро поднимаются над ученическими и подражательными попытками и счастливым взмахом достигают вершины достижимого в известной области (как Байрон, Мюссе или Лермонтов в лирике), а другие создают свои шедевры гораздо позже, будучи по таланту не ниже первых [как, например, Гюго с его «Созерцаниями» (1856) и «Легендой веков» (1859), хотя ещё совсем молодым показывает блестящие начинания].

Роль наследственности в духовном отношении столь же несомненна, как и в физиологическом. Ещё Монтень в XVI в. спрашивал себя: «Разве не чудо, что в капле семенной жидкости, из которой мы возникли, содержатся зачатки не только нашего телесного облика, но и склонностей и зачатков наших родителей?». Сегодня это чудо в известной степени разгадано и объяснено при помощи теории о наследственных факторах, о так называемых генах, имеющихся в зародышевых хромосомах с материнской и отцовской стороны, как это экспериментально установил ещё Мендель в 60-х годах прошлого века[35]. Эволюционное учение от Дарвина до наших дней много занимается проблемой наследования «приобретенных» свойств, считая их весьма важным фактором при создании вариаций и новых форм, хотя некоторые и отрицают полностью их роль в филогенетическом процессе. По аналогии со всем консервативным или изменчивым в органическом мире и психологи попытались определить соотношение между старым и новым поколением по линии унаследованных типичных или индивидуальных черт, обращая внимание на все, что означает прирост в частных отклонениях. Но здесь мы не имеем таких достоверных наблюдений, как в естественных науках, при этом нам совершенно отказано и во всякого рода экспериментах. Верно одно: даже если действительно темперамент и характер как общая основа психической жизни передаются достаточно устойчиво от родителей детям — это, однако, далеко не всегда выглядит как всеобщее правило, — то всё же остаётся большой простор для чисто личных отклонений, которые не могут связываться с качествами родителей. Наиболее часто наследуются первичные душевные особенности, инстинкты, восприимчивость, память, навыки и совсем редко высшие интеллектуальные и моральные свойства, именно созидательная сила воображения, тонкость ума и сообразительность, глубина чувств и сила воли, поскольку они образуют предпосылку творческой деятельности и открытий. Все подобные свойства, связанные, по мнению некоторых учёных, с богатством мозговых извилин в соответствующих центрах, оказываются настоящей импровизацией природы, благоприятными биолого-психическими предрасположениями, влияние рода на которые часто является минимальным. Данте, Шекспир, Сервантес, Руссо принадлежали к родам, которые не обладали какими-либо литературно-поэтическими склонностями. Интересно не только то, что кое-где улавливается преемственность определённых качеств, когда, например, в одном пункте у одного индивида сгущается специфическое дарование длинного ряда предков, но и тот факт, что такая преемственность весьма необычна. Настоящие знаменитости, великие поэты, художники или ученые, выдающиеся личности с одинаковыми интересами, вкусами, достижениями в наследственном отношении оказываются, по наблюдениям Декандоля, совсем редким, почти исключительным явлением. Гений как несомненно доказанная психическая величина не наследуется, и гениальные семьи не известны нигде.