ПСИХОЛОГИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА

В поэзии, особенно в более крупных по фабуле произведениях, мы часто удивляемся большой плодовитости некоторых писателей. Сообщая о своём намерении написать рассказ (речь идёт о «Вечном муже»), Достоевский замечает в письме к Н. Страхову от 18 марта 1869 г.: «Этот рассказ я ещё думал написать четыре года назад, в год смерти брата… Этот рассказ я могу написать очень скоро, так как нет ни одной строчки и ни единого слова, неясного для меня в этом рассказе. При том же много уже и записано (хотя ещё ничего не написано)» [1184]. Писать он начинает в октябре того же года, как сообщает в письме от 27 октября. Так поступает Достоевский, в данном случае по крайней мере (поскольку иначе бы он не придерживался этого метода), давая фактически право Бодлеру, который следовал своей любимой аксиоме: «Все в поэме, как и в романе, в сонете и в новелле, должно служить развязке. Хороший автор уже имеет в виду последнюю строчку, когда пишет первую». Это, разумеется, не следует понимать в буквальном смысле, а только как более категорическую редакцию исповеди героя «Скучной истории» Чехова, который из чувства уверенности в полноте и законченности замысла говорит: «Я знаю, о чём я буду говорить, но не знаю, что я буду говорить». Сознание художником того, что он владеет темой во всех её значительных моментах, обусловливает и его уверенность в безукоризненном исполнении. Бальзак написал свою «Урсулу Мируэ» за 20 дней; «Цезарь Биротто» начат 17 ноября и издан 15 декабря. У Бальзака в голове было бесчисленное множество планов романов, которые никогда не могли быть реализованы из-за отсутствия времени; и если настолько велико обилие мотивов, то, что будет написано раньше и что позже, — дело случая. Он сам удивлялся той легкости, с какой ему удаётся развитие мотива, и причина этого, как иногда мы узнаем из его писем, состоит в том, что мотив был ранее вызван и разработан в его голове, что его идеи в достаточной мере находились в состоянии ферментации, прежде чем найти своё выражение. Над «Цезарем Биротто», например, Бальзак думает на протяжении четырёх лет, как свидетельствуют его письма к близким, и когда он садится писать, то исходит из полноты впечатлений и свежести воспоминаний, прекрасно сочетаемых с конструктивной мощью художника. Уверенный в материале и в том, что поэтические рамки готовы, он легко связывается со своими издателями на предмет предоставления в определённый срок того или иного сочинения. Он не боится, что не уложится в этот срок, если не принимать во внимание внешние обстоятельства жизни и здоровье; он уверен, что чудо 1841 г., когда за десять дней написал 6000 строк, может всегда повториться[1185]. Он, накопивший огромный житейский опыт, запирается в своём кабинете, чтобы почти никого не видеть, и пишет непрерывно, черпая только из запасов прошлого, которые в силу его художественного инстинкта постоянно превращаются в поэтические картины. Благодарный пример этого способа работы представляет его «Физиология брака» (1829). Сам автор излагает «биографию своей книги» во введении, которое должно было явиться вкладом в «историю человеческой мысли».