Психология любви и секса

— Любовь — это болезнь, которая укладывает в постель, — сказал студент.

— Какая же это болезнь, если никто не хочет вылечиться, — возражает врач. — Нет, любовь — это работа.

— Какая же это работа, если самый главный член стоит, — удивляется инженер. — Любовь — это процесс.

— Какой же это процесс, если нет пострадавших, а, наоборот, обе стороны довольны, — говорит юрист. — По-моему, любовь — это искусство.

— Какое же это искусство, если заниматься им может каждый, — вмешался в спор поэт. — Любовь — это все-таки наука.

— Какая же это наука, если любой студент может, а я уже нет, — с обидой завершил дискуссию старый профессор.

Так начинаются маленькие трагедии, которыми часто заканчивается любовь. Но, может быть, это мы, простые смертные, не можем разобраться в хитросплетениях любовных отношений, а мудрые, великие или знаменитые уже давно проникли в ее суть? Обратимся за советом к классикам:

«Любовь — игра, в которой всегда плутуют», — писал Оноре де Бальзак, намекая на то, что в этом состоянии чувства не завладевают человеком полностью, раз он способен хитрить.

Нет, любовь — это род безумия, утверждал древнегреческий философ-стоик Диоген. С таким мнением соглашался Френсис Бэкон, говоривший, что «и любить, и быть мудрым невозможно».

— Любовь — это когда тебе кто-то становится дороже, чем ты сам, — заявил в телеинтервью актер Леонид Броневой, когда-то мастерски сыгравший шефа гестапо Мюллера, а по жизни оказавшийся милым человеком и преданным супругом.

— А вот и нет, — мог бы возразить ему Александр Дюма-сын, которому принадлежит афоризм: «Любовь — битва двух полов. Женщине надо защищаться сперва, мужчине надо защищаться после, и горе побежденным!»

Предмет любви кажется влюбленному совершенно неповторимым, уникальным, что отмечено в афоризме Гюнтера Грасса: «Любить — значит перестать сравнивать». Но вечный циник и насмешник Генри Менкен, наоборот, едко замечает, что «любовь — это заблуждение, будто одна женщина отличается от другой».

Гейне писал: «Ангелы зовут это небесной отрадой, черти — адской мукой, а люди — любовью», а мудрый и педантичный философ Иммануил Кант, весьма скептически относящийся к романтической стороне любви, сказал: «Любовь — дар не небес, а земли, метаморфоза полового инстинкта».

Положение, при котором предмет спора неуловим и изменчив, мало кому понравится, что нашло отражение в остроумном сравнении Франсуа Ларошфуко: «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел».

Другие выдающиеся люди все-таки признавали материальность любви, однако понимали, что выразить ее в едином образе не представляется возможным. Так, румынский художник Штефан Лукьян вполне справедливо писал: «Любовью именуют и разнузданное наслаждение, и целомудренную привязанность», а Сэврус, не довольствуясь двумя определениями, использовал уже три, понимая впрочем, их недостаточность: «Любовь входит в сердце, как незваный гость, утверждается, как тиран, и покидает, как предатель». В связи с этим мне вспоминается надпись, вырезанная безвестным мыслителем на столе в аудитории физфака Ростовского университета, которая запомнилась мне со студенческих времен: «Любовь — это пуля, которая разбивает сердце, бьет по карману и выходит боком».

В общем, подводя итог нашей заочной дискуссии, самое время вспомнить афоризм Николя Шамфора: «Любовь — единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость — и она окажется правдой».