Психология любви и секса

И напоследок еще один пример — из истории. Русские люди всегда отличались максимализмом в своих взглядах на прошлое своей страны. Французы, например, свято чтут память своей Великой революции и не только исправно отмечают ее годовщину уже более 200 лет, но и помнят всех ее героев и антигероев. У нас же все происходит иначе. Героев Великой Октябрьской социалистической революции то поднимали на щит и безудержно восхваляли, то напрочь отрицали их роль в этой самой Великой Октябрьской (как это было с Троцким и Бухариным), то учили их биографии, как жития святых, то легко вычеркивали из учебников. Так, нынешние школьники уже не знают некогда легендарную деятельницу русской революции А. М. Коллонтай, не только была первой в мире женщиной-послом, но и внесла весомый вклад в русскую сексуальную революцию.

В декабре 1917 года А. М. Коллонтай встретилась с П. Е. Дыбенко в бурном потоке революционных событий. Их знакомство скоро превратилось в дружбу, а затем в бурную любовь. Ей было тогда 45 лет, ему — 28, но это не помешало им страстно увлечься друг другом. «Наши отношения, — вспоминала Коллонтай годы спустя, — всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств горячо, сильно, мощно влекла меня к Павлу». Когда однажды А. М. спросили, как она решилась на сексуальные отношения с Дыбенко, несмотря на то что она была старше его на 28 лет, Коллонтай не задумываясь ответила: «Мы молоды, пока нас любят».

А. Коллонтай и П. Дыбенко

Тень прошлого

Память о прошлом убивает надежды на будущее.

В. Брусков

В отношениях супругов порой немаловажную роль могут играть их предыдущие сексуальные связи. Иногда прошлое, казалось бы, навсегда оставленное позади, активно вмешивается в настоящее и разрушает будущее новой семьи. Проблемы могут возникать даже тогда, когда молодые супруги впервые вступают в брак и не имеют за собой длинного шлейфа сексуальных партнеров, ну, а если же брак не первый, а количество прошлых половых партнеров переваливает за десяток-другой, то взаимные ссоры и размолвки на этой почве почти неизбежны.

Супруги при этом, подобно древнегреческим героям, оказываются между Сциллой и Харибдой: рассказывать честно о всех прошлых связях — значит будить ревность и убивать в партнере столь греющее душу ощущение своей исключительности, а если скрывать — то где гарантия, что старая связь не всплывет в самый неподходящий для этого момент, вызвав эффект разорвавшейся бомбы. И все же правда о прошлых сексуальных связях любимого человека — столь сильное и безжалостное средство, что применять его следует с большей осторожностью, чем препараты мышьяка или ртути, которые применяют иногда в медицине. Малейшая передозировка такой «правды» может привести к сильнейшему «отравлению» взаимной любви, а то и ее смерти.

Для иллюстрации столь категоричного заявления хочу привести отрывок из рассказа А. Куприна «Одиночество», в котором молодой муж из тщеславия и желания похвастать рассказывает о своем романе, случившемся в недалеком прошлом.

«Вера Львовна слушала его, не прерывая ни одним словом и в то же время испытывая нехорошее, похожее на ревность чувство. Ей было больно думать, что у него в памяти остался хоть один счастливый момент из его прежней жизни, не уничтоженный, не сглаженный их теперешним общим счастьем.

Беседка вдруг точно спряталась за поворотом. Вера Львовна молчала, а Покромцев, увлеченный своими воспоминаниями, продолжал:

— Ну, конечно, играли в любовь, без этого на даче нельзя. Все играли, начиная со старого князя и кончая безусыми лицеистами, моими учениками. И все друг другу покровительствовали, смотрели сквозь пальцы.

— А ты? Ты тоже… ухаживал за кем-нибудь? — спросила Вера Львовна неестественно спокойным тоном.

Он провел рукой по усам. Этот самодовольный, так хорошо знакомый Вере Львовне жест вдруг показался ей пошлым.

— Н-да… и я тоже. У меня вышел маленький роман с княжной Кэт, очень смешной роман и, пожалуй, если хочешь, даже немного безнравственный. Понимаешь: девице еще и шестнадцати лет не исполнилось, но развязность, самоуверенность и прочее — просто удивительные. Она мне прямо изложила свой взгляд. «Мне, говорит, здесь скучно, потому что я ни одного дня не могу прожить без сознания, что в меня все кругом влюблены. Вы один здесь только мне и нравитесь. Вы недурны собой, с вами можно разговаривать, ну и так далее. Вы, конечно, понимаете, что женой вашей я быть не могу, но почему же нам не провести это лето весело и приятно?»

— Ну и что же? Было весело? — спросила Вера Львовна, стараясь говорить небрежно, и сама испугалась своего внезапно охрипшего голоса.

Этот голос заставил Покромцева насторожиться. Как бы извиняясь за то, что причинил ей боль, он притянул к себе голову жены и прикоснулся губами к ее виску. Но какое-то подлое, неудержимое влечение, копошившееся в его душе, какое-то смутное и гадкое чувство, похожее на хвастливое молодечество, тянуло его рассказывать дальше.