Психология лжи

Все изменилось после 11 сентября. Впервые Министерство обороны профинансировало наше исследование обмана, что позволило нам изучить поведение сотен людей. Ничего из того, что мы обнаружили, не противоречило информации, представленной в первых главах этой книги, однако мы смогли расширить наши знания.

Я понимал, что прикладные исследования, проводимые учеными, обычно неинтересны людям, для которых они в конечном итоге предназначались, в нашем случае – правительству. Мне не хотелось, чтобы наши данные были забыты там, куда их отсылает оборонное сообщество, в так называемой Долине смерти, где хранятся результаты исследований, которые никто никогда не использует. Решение заключается в том, подумал я, чтобы привлечь наших заказчиков в самом начале, чтобы они помогли спланировать всю работу. Я пригласил служащих правоохранительных органов, разведслужбы из Соединенных Штатов, Великобритании и Израиля встретиться со мной, Марком Франком и нашей коллегой Морин О’Салливан[282] в Вашингтоне, округ Колумбия, чтобы в течении двух дней спланировать новое исследование обмана.

Эксперименты, которые мы провели совместными усилиями, являются уникальными в истории исследований обмана, проводившимися ранее как в области физиологии, так и при изучении посредством полиграфа поведения человека. Мы привязали исследование наших испытуемых к их жизненному опыту, либо полученному ими в прошлом, либо который им будет необходим в будущем[283]. Мы не формировали выборку произвольно[284], а уделяли повышенное внимание людям, которые сильно беспокоились о том, что они будут делать в эксперименте, и о том, как успех или неудача при обмане отразятся на них и на значимых для них людях. Мы никого не заставляли лгать или говорить правду, потому что мы уже знали – люди по-разному решают вопрос, солгать им или сказать правду. Те, кто нарушал правила и лгал, были уверены, что смогут выйти сухими из воды. Менее уверенные люди предпочитали не нарушать правил, поскольку ожидали немедленного уличения в случае, если они попытаются скрыть свое правонарушение с помощью обмана. Мы позволили нашим испытуемым самостоятельно решать – солгать или сказать правду, точно так же, как поступают люди в реальности, со всеми психологическими последствиями, которые влечет за собой выбор.

Ставки, особенно величина наказания, были настолько высоки, насколько это было позволено университетской комиссией, следившей за тем, чтобы людям – испытуемым не был причинен вред. В отличие от предыдущих экспериментов, проводившихся не нами, все испытуемые знали, что они будут наказаны, если служащий правоохранительных органов, проводящий допрос, решит, что они лгут. Как и в жизни, честный человек, обвиненный в обмане, понесет точно такое же наказание, что и лжец, которого уличили.

Мы набрали людей, являющихся членами политически активных групп. Мы не спрашивали их, нарушали ли они закон, но они должны были быть ярыми сторонниками своего движения, считая экстремальные действия вполне оправданными для достижения целей группы. Мы предоставили им возможность открыть запечатанный конверт, адресованный главному сопернику их политической группы. И они могли забрать деньги, которые в противном случае достались бы ненавистной им группе. Если бы они смогли убедить служащего правоохранительных органов, который их допрашивал после этого, что они не брали деньги, то их группа получила бы эти деньги, а кроме того, им были бы выданы дополнительные средства на их личные нужды. Также они могли принять решение не брать деньги из конверта, и если бы им удалось убедить следователя, что они взяли деньги, то часть суммы получила бы их группа, а часть – оппозиционная группа, а еще они получили бы деньги на свои личные нужды, хотя и меньшие по сравнению с лежащими в конверте. Если тем не менее следователь решил бы, что они лгут, и догадался, что они сделали на самом деле, то они бы не получили деньги, часть суммы получила бы оппозиционная группа, а они сами столкнулись бы с очень неприятным физическим наказанием.

Все наблюдаемое поведение более чем сотни испытуемых было подвергнуто оценке: изменение мимики, взгляд, движения головы, жесты, а также речь (слова) и звучание голоса[285].