Психология масс и анализ человеческого «я»

Есть и третий, самый частый и важный случай возникновения и формирования симптома, когда идентификация не имеет никакого отношения к объектному отношению к лицу, которое копируется в поведении человека, страдающего данным симптомом. Если, например, молоденькая девушка, живущая в пансионате, получает от тайного возлюбленного письмо, возбуждающее ее ревность, и реагирует на письмо истерическим припадком, то некоторые ее подруги, знающие о содержании письма, заражаются припадком, как мы говорим, путем психической инфекции. Этот механизм есть механизм идентификации, возникающей на основании желания или возможности находиться в такой же ситуации. Другие девушки тоже хотят иметь тайные любовные отношения и под влиянием подсознательного чувства вины принимают также и связанное с ними страдание. Было бы неверно утверждать, будто они присваивают себе симптом из сострадания. Напротив, сострадание возникает только из идентификации, и доказательством тому служит то, что такая инфекция или имитация возникает также и в ситуациях, когда предшествующая симпатия меньше, чем та, которую, как полагают, должны испытывать друг к другу подруги по пансионату. Одно «я» ощущает в некотором определенном пункте значимую аналогию с другим «я», в данном примере в готовности к чувству, и первое «я» в данном пункте осуществляет идентификацию и под влиянием патогенной ситуации превращает ее в симптом. Идентификация через симптом является, таким образом, указанием на одно аналогичное свойство обоих «я», которое должно быть вытеснено.

Выводы из этих трех источников мы можем теперь объединить: во-первых, идентификация есть изначальная форма чувственной связи с объектом; во-вторых, эта связь служит регрессивным замещением либидинозной привязанности к объекту путем своеобразной интроекции объекта в «я»; и, в-третьих, идентификация может возникнуть в каждом новом случае ощущения общности с человеком, не являющимся объектом сексуального влечения. Чем более значимой является такая общность, тем успешнее может оказаться частичная идентификация, дающая начало новой привязанности.

Мы уже догадываемся, что взаимная привязанность друг к другу членов массы является по своей природе такой идентификацией на основе важной эмоционально окрашенной общности, и мы можем предполагать, что эта общность имеет своим источником привязанность к вождю. Кроме того, мы, однако, догадываемся, что далеки от того, чтобы считать исчерпанной проблему идентификации, что мы стоим в самом начале пути, у порога, называемого в психологии «вчувствованием», и этот порог играет важнейшую роль в нашей способности понимания чужого «я» других людей. Здесь мы, однако, ограничимся ближайшим аффективным влиянием идентификации, оставив в стороне ее значение для нашей интеллектуальной жизни.

Психоаналитическое исследование, которое затронуло и более трудные проблемы возникновения психозов, поможет нам увидеть идентификацию и в некоторых иных случаях, довольно трудных для понимания. Для наших дальнейших рассуждений я подробно изложу здесь два таких случая.

Генез мужской гомосексуальности в большом числе случаев представляется следующим: молодой человек очень долго и необычно прочно был фиксирован на своей матери в рамках эдипова комплекса. Наконец. после окончания пубертатного периода настает время заменить мать другим сексуальным объектом. В этот момент дело может принять совершенно неожиданный оборот: молодой человек не покидает свою мать, напротив, он идентифицирует себя с ней, он превращается в нее и начинает искать объекты, которые заменили бы ему его «я», объекты, которые он мог бы любить и ласкать, как любила и ласкала мать его «я». Это очень частое явление, которое легко в любом случае подтвердить, независимо от каких бы то ни было предположений относительно органической природы такого влечения и мотивах подобного внезапного психологического изменения. В этой идентификации примечательна ее избыточность, так как она изменяет важнейшее качество человека – его сексуальную ориентацию, его сексуальный характер, подгоняя под образец первоначального объекта сексуальной привязанности. При этом сам объект отбрасывается – либо окончательно, либо застревая в бессознательном – в данном случае, это выходит за рамки нашего обсуждения. Идентификация с отброшенным или утраченным с целью замены объектом, интроекция этого объекта в «я», для нас. конечно, уже давно не является новостью. Такой феномен можно иногда непосредственно наблюдать у маленького ребенка. Недавно в международном журнале психоанализа было опубликовано одно такое наблюдение: маленький ребенок был страшно расстроен смертью любимого котенка и заявил родителям, что он теперь сам – котенок. В соответствии с этим ребенок начал передвигаться на четвереньках, перестал есть за столом и т. д.