Психология менеджмента

биологическое выживание в суровых исторических условиях, а в благоприятных — и процветание русского народа (с середины XVI до начала XX в. население страны увеличилось примерно с 10 млн до 170 млн человек);

колонизацию громадных диких просторов, которая происходила способом перелета(В. О. Ключевский), т. е. возникновения поселений, слабо связанных с материнской метрополией путями сообщения и товарооборотом. Древнейшей и важнейшей ценностью русской общины была сама община,

«мирркак основа и предпосылка существования любого ее члена. В условиях жестокого внешнего давления со стороны Востока и Запада русские могли сохраниться как самобытный народ и найти необходимые ресурсы противодействия лишь коллективными усилиями и лишь за счет принесения интересов личности в жерт-

ву интересам общества. Кроме того, в суровых природных условиях община обеспечивала необходимую взаимопомощь и быстрое воспроизводство населения.

Вторая высшая ценность общины — человек,рассматриваемый и как биологическая особь, необходимая общине для воспроизводства, и как труженик, чья работа облегчает общее бремя. Поэтому нельзя допустить, чтобы человек умер с голоду, особенно если это ребенок (ибо «кормится сирота — растет миру работник»). О старых, одиноких людях мир также проявлял заботу.

Третьей фундаментальной ценностью была справедливость,понимаемая как изначальное равенство общинников ^в-первую очередь — мужчин) по отношению к земле и прочим угодьям общины, а также равенство по отношению к общему бремени, налагаемому на нее государством или помещиком. Ведь чтобы выжило наибольшее количество людей, нужно распределить ресурсы, находящиеся во владении общины, максимально справедливо.

Эти основные ценности общины блокировали доступ, как сказано выше, к богатству, хозяйству и даже мастерству в собственно крестьянском деле по двум причинам.

Во-первых, строгое проведение принципа справедливости по отношению к земле (предоставление общинникам равных участков одинакового качества) вело к ужасающей раздробленности земельных наделов. Количество «полосок» и «клочков» могло доходить до 100 на один двор. О рациональном ведении хозяйства в этих условиях не могло быть и речи — слишком много времени тратилось на перемещения к месту очередной работы. Орудия труда также должны были быть максимально простыми и легкими, чтобы их можно было починить на месте или перевезти для ремонта. Потому-то соха долго держалась в России.

Изначальная нерациональность крестьянского хозяйства препятствовала его превращению в товарное. Рациональным это хозяйство может быть только хуторского, фермерского типа, когда места полевых работ находятся рядом с домом. Товарным и рыночным хозяйство в общине могло стать лишь в исключительных случаях (как хозяйство «кулака-мироеда»). Для большинства крестьян оно было лишь средством «прокормиться», но недоступно как модус социальной значимости.

Во-вторых, крестьянину в общине было недоступно мастерствов ведении хозяйства. Отчасти — из-за раздробленности земли, но главным образом потому, что большинство работ крестьянин проводил не на основе личных решений, а по воле общины. Индивидуальное же мастерство нельзя приобрести без необходимого минимума индивидуальной свободы в производственных операциях. Чтобы стать мастером, нужен личный опыт, а не только «коллективная мудрость».

В условиях общины человек получал социальную значимость за счет природных качеств (красота, сила, ум) и за счет высших модусов ее (знание, святость, слава), выступавших в весьма своеобразных формах. Но ясно, что эти модусы не способствовали развитию материальной хозяйственной деятельности и имели весьма отдаленное отношение к рынку как способу получения социального признания.

В целом ни служебная деятельность, свойственная домашней цивилизации в России, ни хозяйственная деятельность основной массы народа в общине не имели внутреннего источника саморазвития (свободной деятельности личности, стремящейся к социальной значимости). Обе эти разновидности деятельности не

могли конкурировать с деятельностью рыночного типа, занявшей господствующее положение в западной цивилизации.

В советское время тип развития страны принципиально не изменился. Только после нэпа была практически полностью перекрыта струя рыночной деятельности, которая в царской России имелась и даже постепенно усиливалась. Проигрыш России в мирном соревновании с Западом был предопределен.

«Перестройка» и «рыночные реформы» были нужны. Но проводить их следовало с учетом общей бесперспективности рыночной цивилизации, ясно понимая и защищая коренные интересы России. Прежде чем менять тип цивилизации, — а в стране идет именно этот процесс, — нужно было четко определить, насколько это возможно и необходимо.