Психология переноса

455 Переходя теперь к психологии, лежащей в основе рисунка, заметим, что она - явно не что иное, как спуск в бессознательное. Как доказывает "Visio Arislei", погружение в купель - еще одна разновидность "плавания по "ночному" морю". В указанном видении философы оказываются затворены, вместе с парой "брат-сестра", в тройном, стеклянном доме на дне моря. Туда их помещает Rex Marinus[199]. Как, согласно первобытным мифам, в чреве кита стоит такая жара, что герой теряет волосы, так же и философы очень страдают от сильной жары[200] во время своего заточения. Мифы о героях рассказывают о новом рождении, восстании из мертвых; сходным образом и Visio сообщает о воскресении умершего Фабриция (Габриция) или, в другой версии, о его втором рождении. Странствие по "ночному" морю представляет собой своего рода descensus ad inferos - сошествие в Ад и скитание по стране призраков, где-то вне этого мира, за пределами сознания, -то есть погружение в бессознательное. На нашем рисунке погружение обеспечивается восходящим движением огненного, хтонического Меркурия, предположительно - сексуального либидо[201], охватившего пару[202], - влечения, по всей видимости служащего противовесом небесному голубю. Голубь всегда считался птицей любви, но в то же время имел чисто духовное значение в христианской традиции, воспринятой алхимиками. Таким образом пара соединяется сверху символом Святого Духа, и все выглядит так, как будто погружение в купель соединяет ее еще и снизу, то есть - в воде, противостоящей духу ("душам смерть стать влажными": - говорил Гераклит)[203]. Противоположность и, одновременно, тождество - философская проблема, становящаяся таковой, лишь став сначала проблемой психологической

456 Все это повторяет историю о том, как Первочеловек (Нус) склонился с небес к земле и оказался заточен в объятиях Физис: первозданный образ, проходящий по всей алхимии. Современным эквивалентом данной стадии является осознание сексуальных фантазий, придающих переносу соответствующую окраску. Немаловажно, что даже в такой легко распознаваемой ситуации пара все же обеими руками держится за звездный символ, принесенный Святым Духом и указывающий на значение их отношений: стремление человека к трансцендентной целостности.

5. СОЕДИНЕНИЕ

О Луна, заключенная в мои нежные объятия,

Пусть будешь ты столь же сильна, как я, и ликом столь же прекрасна.

О Солнце, ярчайший свет из всех, известных людям,

Ты все же нуждаешься во мне, как петух в курице.

457 Море сомкнулось над царем и царицей, и они вернулись к хаотическим истокам, к неупорядоченной массе. Физис заключила "человека света" в страстные объятия. Как гласит текст, "Тогда Бейя [материнское море] поднялась над Габрицием и заточила его в своей утробе, так что его вовсе не было видно. И она обняла Габриция с такой любовью, что полностью впитала его своею природой, растворив до атомов". Далее цитируются стихи из Меркулина:

(Если белая жена сочетается браком с красным мужем, заключают они друг друга в объятия, а обнявшись, совокупляются, Друг в друге растворяются, друг другом совершенствуются, Так что они, которые были двумя, становятся как бы одним телом).

458 В богатом воображении алхимиков, священный брак Солнца и Луны продолжается внизу, вплоть до животного царства, как можно заключить из следующей инструкции: "Возьми коэтанс-кого кобеля и армянскую суку, случи их, и они родят тебе сына по подобию кобеля"[204]. Символизм почти предельно грубый. С другой стороны, Rosarium [205] сообщает: "In hora coniunctionis maxima apparent miracula" (В час соединения происходят величайшие чудеса). Ибо это - момент зачатия filius philosop-horum или lapis. Приводимая цитата из Альфидия[206] добавляет: "Lux moderna ab eis gignitur" (Ими порождается новый свет). Калид говорит о "сыне в подобии кобеля", что тот имеет "небесный цвет", и что "этот сын охранит тебя и в сем мире, и в следующем"[207]. Нечто похожее читаем у Сениора: "Она родила сына, который услужал родителям во всем, - разве что сверкает и сияет он ярче, чем они"[208], то есть затмевает солнце и луну. Действительное значение coniunctio в том, что оно ведет к рождению чего-то единого и единственного. Оно возрождает исчезнувшего "человека света", идентичного Логосу гностического христианского символизма, существовавшему еще до сотворения мира; мы также встречаем его в начале Евангелия от Иоанна. Следовательно, здесь мы имеем дело с идеей космического характера, и это служит исчерпывающим объяснением тех превосходных степеней, которые используют алхимики.