Психология поведения жертвы

Нечестные люди вынуждены лгать всему миру, чтобы поддерживать ложь в семейной системе. Семьи, где есть алкоголизм, сексуальные злоупотребления или насилие, устанавливают жесткие правила, запрещающие рассказывать о том, что происходит в доме. Если жертва насилия расскажет о семейных секретах, ей нередко грозит усиление репрессивных мер или еще большее насилие. Члены семьи выстраивают красивый фасад, за которым часто скрывается существующий хаос. Даже при такой жизни во лжи члены семьи в какой-то степени отдают себе отчет в существующих расхождениях между тем, что происходит на самом деле, и тем, что они выдают за действительность. Эта форма «синдрома счастливой семьи» держится только благодаря общему соглашению не говорить правду. В обществе подобные семьи зачастую воспринимаются как стабильные и честные. Вторая форма «синдрома счастливой семьи» – жизнь в иллюзиях. Иногда это свойство одного из членов семьи, которое может влиять или не влиять на других участников семейной системы.

Следующая теория, объясняющая формирование повышенной виктимности, которая может рассматриваться как в рамках семейных теорий, так и самостоятельно, – это теория влияния насилия, пережитого в детстве.

В настоящее время представители различных теоретических ориентаций признают патогенное влияние физического и психологического насилия, куда входят и сексуальные домогательства, и телесные наказания, и неадекватные родительские установки, манипуляторство и симбиоз, на личность и психику ребенка (Ильина, 1998). Большинство исследователей сходятся в том, что результатами пережитого в детстве сексуального насилия, так называемыми «отставленными эффектами травмы», являются нарушения Я-концепции, чувство вины, депрессия, трудности в межличностных отношениях и сексуальные дисфункции (Levy et al., 1995; Jehu, 1988; Cahill 1991 a, b).

Представители концепции объектных отношений фокусируются на особенностях взаимоотношений в диаде мать-ребенок и среди условий, необходимых для развития здоровой и полноценной личности, выделяют дифференциацию ребенком восприятия самого себя и других объектов, Я и объект-репрезентаций, формирование адекватных границ для разделения Я и не-Я, прохождение ребенком периодов «нормальной» зависимости, расщепления и интеграции Я (Winnicott, 1958; Mahler, 1979; Fairbairn, 1998; Klein, 1997). Несоблюдение этих условий лежит в основе развития особой личностной организации, получившей впоследствии определение «пограничной» (Kernberg, 1989), которая представляет собой сложный синдромокомплекс «размытой идентичности» (S. Akhtar, 1984). Исследования в рамках системного подхода основывались на идее дифференциации «процесса развития и усложнения личности», под которой понимается способность воспринимать сложные стимульные конфигурации, ясное ощущение схемы собственного тела, наличие развитой Я-концепции. Они раскрыли закономерности и механизмы развития когнитивных функций человека как целостных стилевых структур или паттернов Я в контексте социального окружения, или поля (Witkin, 1974). Вторжение в процесс формирования дифференциации любого из вариантов насилия тормозит этот процесс и может стать одним из этиологических факторов формирования крайне полезависимой личности с глобальным когнитивным стилем, что было доказано рядом экспериментальных исследований отечественных патопсихологов (Соколова, 1976, 1994, 1995, 1997, 1998).