Психология проклятий

Котэсса покраснела. Она даже не понимала толком, к чему могли привести подобные разговоры — ей казалось с одной стороны, что женщина ни в чём её совершенно не подозревала, но в тот же миг, возможно, предупреждала о некой опасности.

В любом случае, девушка давно уже уяснила, что следует соблюдать осторожность и не позволять никому переступить через определённую давно уже черту. Даже если этот кто-то будет не пожилым супругом покровительницы, а её собственным, скажем, женихом.

— Вы можете быть уверены, что я никогда не позволю себе ничего, что спровоцировало бы вашего мужа.

— Определённую породу мужчин, — хмыкнула Хелена, — может спровоцировать одно лишь присутствие рядом с ним привлекательной девушки. И мне не хотелось бы, чтобы он тебя обидел. Сомневаюсь, что это и вправду будет удачной попыткой, но всё же, бережённого берегут Небеса.

Котэсса благодарно кивнула. В голосе Хелены никогда не звучало ни обвинения, ни подозрений, даже когда речь шла о Сагроне, о запретной, в принципе, в этом доме темы. Девушка не представляла, если честно, почему доцент Дэрри вызывал у Хелены и её дочери подобное к себе отношение, но для себя она однозначно определила, что он, вероятно, это отношение успел заслужить.

Подобные женщины не бросают слов на ветер.

…Салат наконец-то был готов, но почему-то еда упорно не лезла в горло. Котэссу вновь мучило странное предчувствие, может быть, вызванное необычным, как для неё, разговором, спровоцированным Хеленой.

— Знаешь, — промолвила вдруг госпожа профессор, — я бы всё-таки на своём месте задумалась бы о нашем доценте.

— О чём вы? — попыталась удивиться Котэсса. От пророненной фразы аппетит пропал и вовсе, теперь казалось, что она не сможет даже воды выпить, пусть её и мучила сильная жажда, нахлынувшая как-то внезапно. Горло сжалось практически до боли — и хотя Сагрона Тэсса не боялась, беседы о нём вызывали какое-то странное смущение с её стороны, а ещё, почти всегда, вот это удивительное ощущение пустоты вокруг.

— Я о том, — неуверенно как-то вздохнула Ольи, — что преподавала у него с самого первого курса, а значит, знаю немного получше, чем вся эта череда женщин, которая увивается на ним нынче, — профессор улыбнулась, будто бы вспоминала о ком-то вроде непутёвого сына, изгнанного из своего дома. — Разумеется, я всегда была к нему строга — потому что Сагрон обладал поразительной способностью губить свой потенциал в каких-то глупостях. Вот и сейчас, ему очень бы надо сесть за докторскую, этот год — прекрасный шанс заполучить свободу от бесконечных барышень. Но, — она склонила голову набок и поправила свои тёмные волосы, короче, чем у Элеанор, — он однозначно не оставит тебя в покое. Будь мудрее, дорогая. Не отталкивай, но и не поощряй. Мы, женщины, должны уметь играть, если хотим в итоге получить своё счастье.

— Моё счастье никак не связано с Сагроном, — покачала головой Котэсса. — И вообще, я не собиралась его проклинать, это вышло совершенно случайно, и если бы был какой-то способ, кроме того, что предлагается нынче Элеанор, избавиться от проклятия, я бы им воспользовалась. Но таким образом… нет. В конце концов, не хочу ломать себе жизнь из-за того, что он вздумал придраться ко мне на экзамене!

Хелена вдруг рассмеялась — неожиданно мягко и весело, как для подобного разговора. Они с дочерью повторяли одно и то же, и Котэссе порой казалось, что женщины будто бы подталкивали её к Сагрону — вот только зачем?

— Ну, что же, в этом ты совершенно права, — вздохнула она. — Но у меня уже есть бакалавр, милая, из вашего курса, мой племянник — я просто ну никак не могла отказать его матери, хотя мне очень хотелось! А ты девочка сильная, и…

— Я сама способна сделать бакалаврскую работу, — поёжилась Котэсса.

— Да, вне всяких сомнений, и профессор Куоки с удовольствием воспользуется этим. Ты хочешь заниматься его инновационными часами, что уже много лет никому даже даром не нужны? — она улыбнулась. — Нет, я же вижу, что нет. А он хочет взять тебя к себе. Потому, если хочешь, выбирай уж лучше Сагрона.

— Даже не подумаю!

— Хотя бы не сопротивляйся моим советом, — хмыкнула женщина. — Я знаю, о чём я говорю. Не натвори глупостей, милая, в конце концов, эти инновационные часы устарели уже лет на двадцать!

Котэсса вздохнула. Разговор получался странным, ломанным, а она уже минут пять ловила себя на том, что старательно отводит взгляд и делает вид, будто бы ей интересны какие-то узоры на белой плитке, которой были выложены стены. Хелена тоже не могла не чувствовать этого, о чём явственно свидетельствовала застывшая на губах весёлая улыбка.

Удивительно, но факт — глаза её сверкали, словно у игрока за карточным столом, и она, кажется, уже мысленно плела про себя какие-то планы.

— Знаешь, — протянула она, — там рядом с тобой грифель… Да-да, этот. Дай его мне.