Психология. Психотехника. Психагогика

Но действительно ли исчезновение экземы (симптома) означает в случае Феди выздоровление? Здоров ли он теперь, если считать, что тогда, когда его покрывала экзема, он был болен? И действительно ли экзема нашего героя есть только кожная болезнь, доставляющая ему страдания, расстраивающая важные жизненные планы и даже в какой-то момент угрожающая его жизни? И даже: не был ли Федя ближе к действительному здоровью, страдая от экземы, нежели от нее освободившись? И не следует ли сказать, наконец, что он никогда не был в столь опасном и действительно нездоровом состоянии, чем снова став совершенно «здоровым»?!

Что за странные, казалось бы, несуразные вопросы! Вспомним, однако, разбор случая «бедного Феди», который мы выполнили, отправляясь от догадок Зощенко. Он позволяет сказать, что по своему ближайшему (но уже скрытому от сознания) психологическому смыслу экзема была только способом разрешить конфликт между двумя несовместимыми в реальной жизни героя стремлениями: добиться близости с любимой девушкой и во что бы то ни стало избежать ее.

Конфликт, повторим, не осознанный героем и неразрешимый для него как сознательно действующего существа. Иначе говоря, экзема была только особой «косвенной» формой выражения, «текстом», записанным на непонятном для сознания языке психосоматики, через который пытался сказаться некий важный для самопонимания героя смысл.

Уже осознание самого конфликта, его непосредственного содержания – важная задача. Но это только первый шаг самопознания, только начало. Что стоит за каждой из составляющих конфликта? В частности, почему герой не может принять так сильно им желаемой и вроде бы естественной и не имеющей ничего предосудительного возможности близких отношений с любимой и отвечающей ему взаимностью девушкой? Почему он не может осознать своего вроде бы на поверхности лежащего страха? Откуда все это взялось в его жизни? Что мешает ему освободиться от страха? Для чего ему «нужен» этот страх? И т. д. и т. п.

«Симптом, – сказал как-то Лакан, – это место, где хранится истина о человеке!» Если так, что за потаенная истина о нашем герое была записана в его экземе? Приходится признать, что теперь – когда он снова «здоров», когда он «выздоровел» неким «чудесным» образом – мы уже, конечно, не узнаем об этом.

Не узнает и сам герой, если только болезнь не вернется снова, быть может, в другой ситуации и в другой, быть может, более тяжелой форме. Он – здоров? Даже в узком, буквальном смысле мы не могли бы сказать этого: болезнь отступила, стала внешне невидимой, но она, конечно же, не оставила героя, но только спряталась, притаилась.

Но главное даже – в другом, в том, что неопознанным, непонятым и потому психологически действенным, существующим осталось то, что лежит в основании симптома: самый конфликт. И где гарантия, что завтра, даже если блокирована прежняя форма его проявления, он не обнаружит себя каким-то иным, быть может, не менее неприятным образом? Нет, то, что произошло с Федей, конечно же, не излечение. В лучшем случае это всего лишь переход «болезни» из острой формы в форму латентную и хроническую. Или, быть может, даже – скрытый прогресс болезни, образование все новых – до поры до времени невидимых – психологических и соматических «метастазов». «Излечение» героя – только внешнее и потому особенно коварное благополучие. Похоже, что звенел «будильник», который пытался нашего героя пробудить. А случайные и, на первый взгляд – «счастливые» обстоятельства (отъезд домой) этот будильник «выключили», позволив ему и дальше спать и видеть приятные сны. Это-то мы и поспешили назвать «выздоровлением»!

Не есть ли такое «выздоровление» – в той критической жизненной ситуации, в которой мы застаем героя, – нечто более далекое от действительного здоровья, чем пытавшаяся его разбудить, поставить перед необходимостью понять что-то важное в жизни, болезнь? Не есть ли это чудесным образом «свалившееся» на него «здоровье», даже если иметь в виду чисто внешние – физические, соматические последствия, – не есть ли оно своего рода «здоровье-к-смерти»? А «злополучная экзема», окажись она способной пробудить героя, напротив – «болезнь-к-жизни»? Заметим, в психологическом смысле последнее должно было бы означать – «к-Новой-жизни», то есть – к своего рода «второму рождению» героя, рождению его в качестве действительно свободного и, в этом смысле, действительно здорового существа.

Определение человеческих состояний в терминах одномерной оппозиции «здоровья» и «болезни» оказывается совершенно недостаточным.

С точки зрения возможного значения для последующей судьбы человека, для его психологической истории, стало быть, также и с точки зрения психотерапии, приходится задавать вопрос: о каком здоровье (соответственно – болезни) идет речь: о здоровье (болезни) «к смерти» или «к жизни»?

Записав возможные сочетания в виде матрицы,

получаем четыре основных случая, переходы между которыми и задают основные типы событий – как в спонтанной динамике душевной жизни, так и в случае психотерапии.