Психология рас (СИ)

Только когда корабль исчез за горизонтом, превратившись в невидимую точку, Натсуме в последний раз окинул взглядом море и направился обратно в город. Приставленное к нему сопровождение, состоящее из неулыбчивых арахнов, молча проследовало за ним. Начинались унылые будни.

***

Спустя три месяца.

Русал тоскливо взирал на очередной подсунутый ему на подпись документ, уже совершенно отчаявшись понять заковыристый канцелярский язык. Прошло достаточное количество времени, чтобы он начал хотя бы примерно понимать принимаемые законы, но до сих пор ни малейшей приязни к бумажной волоките не испытывал. Нового главу парламента, обожающего ни во что не вмешиваться, одолевало безграничное отвращение ко всему, что его окружало и он с ужасом понимал, что так ему предстоит провести ещё не один месяц. Отец Тацу не ошибся, предложив ему это место и тем самым ухитрившись восстановить шаткий мир в разгорающейся недовольством столице. Первые две недели было совсем туго, ведь несчастному герою пришлось раз в пару дней толкать хорошо поставленные речи и попутно разгребаться с документами. Впрочем, когда основная часть волнений слегка поутихла объявилась новая напасть. В некогда признанный всеми народами центр мира принялись стекаться дипломаты, жаждущие обсудить обновлённый статус своих стран и в ультимативной форме объявляя о независимости государств. Как оказалось это было еще полбеды, потому как пережив нелёгкие переговоры, проводившиеся в присутствии всех членов правительства, настал черед подписания торговых договоров, обозначения границ и прочей политической чепухи от которой не разбирающемуся в вопросе русалу хотелось с воплями выброситься в окно и даже присутствие знакомых лиц в виде бывшей одноклассницы и её несравненного наставника, не спасало ситуацию.

Единственным лучиком света в этой непроглядной мгле были вестники Алека, не поленившегося ежедневно написывать отчёты о состоянии всех покинувших этот континент друзей. Впрочем, новости были не особо утешительные. Малес, две недели провалявшийся в коме и прошедший дриадский обряд очищения, всё-таки очнулся, довольно быстро идя на поправку и восстанавливая силы. Фарид, отдохнувший и полностью уже здоровый, прихватив Аллиру покинул лес, кое-как попрощавшись с ребятами с помощью жестов и напоследок от души пожелав больше никогда не видеть их хари. Он всё ещё винил себя и всех окружающих в смерти сестры и очень надеялся поскорее обо всём забыть, благо присутствие зеленоглазой дриады очень ему в этом помогало. Леди Динитра, конечно, была не в восторге от этого, но и препятствовать влюблённым не стала, лишь поворчав, что с появлением неких негодников у неё скоро в клинике некому будет работать. Об Ингольфе дракончик почему-то старался не писать, сразу переходя на короткие отрывистые предложения и явно опасаясь проявить лишние эмоции и сорваться на нецензурную брань. Фенрир тяжело переживал потерю подруги и лишь недавно начал приходить в себя, до этого момента большую часть времени проводя на озере неподалёку. Какими методами бесстыжие водянички пытались отвлечь здоровяка от тяжелых дум Алек не писал, но судя по всему совершенно эти методы не одобрял, очевидно попросту ревнуя. На этом хорошие новости заканчивались и начинались относительно плохие.

Сознание Алена до сих пор оставалось в подвешенном состоянии, хотя большую часть времени он уже был вполне способен внятно отвечать и даже иногда вроде соображал что говорил. Пожилая дриада как всегда отказалась давать гарантии и сроки, но честно призналась, что прогнозы весьма оптимистичные. Быть может, через полгода-год, ей и удастся окончательно вылечить чуть не спёкшиеся мозги отважного менталиста. До памятного сражения в Хранилище Натсуме не особо хорошо относился к Хлое, долгое время видя в ней всё ту же бестолковую дурочку. Однако её бесстрашный поступок и внезапно возникнувшее между ними взаимопонимание довольно сильно изменили его отношение. Именно поэтому читать о её состоянии ему оказалось неожиданно тяжело. Зомби всё-таки пришла в себя, стараниями целителей довольно быстро вернув сознание, но вот встать, увы, не смогла. За время, что им потребовалось на дорогу её переломанный позвоночник сросся, но совершенно не так, как требовалось, и если кости ещё можно было пересобрать заново, то вот восстановить порванные нервные окончания оказалось уже невозможно. Тем не менее, даже оставшись парализованной ниже пояса, она ничуть не унывала, стараясь поддерживать остальных и лишь преданный невидимка знал как горько она плакала, когда поняла, что больше никогда не сможет ходить.