Психология социализма

Борются между собой не только органы, но и все их части, каковы бы они ни были. Например, существует борь­ба между тканями и между элементами одной и той же ткани. Развитие слабейших вследствие этого замедляется или останавливается; они безжалостно могут быть принесены в жертву сильным, которые, вследствие этого, стано­вятся еще более цветущими...

Дело, кажется, происходит таким образом, как будто бы живые организмы располагают для расходования лишь определенной дозой развивательной силы. Если же, благодаря какому-нибудь искусственному вмешательству, эта сила развития присваивается одному какому-нибудь органу или аппарату, то другие органы вследствие этого за­держиваются в своем развитии и даже подвергаются опасности погибнуть».

«Постоянно, — пишет со своей стороны Дюкло, — в колонии клеточек, составляющих живое существо, есть больные и умирающие индивиды, есть клетки уже ослабевшие и обреченные в общих интересах на исчезновение, даже раньше совершенного омертвения. Это дело опять-таки поручается лейкоцитам, организованным для посто­янной борьбы с теми клеточками, между которыми они циркулируют. Они всем им угрожают, и как только одна из клеточек ослабевает в своем сопротивлении, все равно по какой причине, все соседние лейкоциты бросаются на нее, захватывают, убивают, переваривают и уносят с собой оставшиеся от нее элементы. Постоянным режимом нашего организма является не мирное, а военное положение и притеснение всего слабого, больного и старого. В этом от­ношении природа дает нам свой обычный урок жестокости».

Итак, природа исповедует безусловную нетерпимость к слабости. Все слабое сейчас же обрекается ею на поги­бель. Она уважает только силу.

Так как умственные способности находятся в тесной связи с массой мозгового вещества, которой обладает инди­вид, то, следовательно, в природе права живого существа находятся в тесной связи с объемом его мозга. Только в силу большей величины своего мозга человек мог присвоить себе право убивать и есть менее его совершенные существа. Если бы можно было справиться у последних, то, конечно, они ответили бы, что естественные законы очень прискорб­ны. Единственным утешением им может служить то соображение, что природа полна совершенно таких же прискорб­ных, роковых законов. С более развитым мозгом съедобные животные сумели бы, быть может, войти в соглашений между собой, чтобы избежать ножа мясника; но этим они немного бы выиграли. Такой участи подверглись бы они, будучи предоставлены самим себе и лишены возможности рассчитывать на корыстный и, следовательно, весьма вни­мательный уход за ними скотоводов? В странах еще девственных они могли бы найти подножный корм на лугах, но там они встретили бы также и зубы плотоядных животных, а избегнув их, не избегли бы медленной смерти от голода, как только стали бы слишком стары, чтобы снискивать себе пропитание и отбивать его у себе подобных.

Природа, однако, одарила слабые существа верным средством к продолжению рода из века в век наперекор их врагам, наделив их плодовитостью, которая способна пресытить всех этих врагов. Так как каждая самка сельди в течение года выметывает более 60.000 икринок, то всегда спасается достаточное для продолжения рода количество молодых селедок.

Природа как будто проявляет даже столько же бдительности для обеспечения продолжения самых низших видов,самых мелких паразитов, как и для того, чтобы обеспечить существование самых высших существ. Жизнь величайших гениев для природы имеет не больше значения, чем существование самых жалких микробов. Она ни доброжелательна, ни жестока. Она заботится лишь о роде и остается безразличной, поразительно безразличной к отдельным индивидам. Наши идеи о справедливости ей совершенно чужды. Можно выступать против ее законов, но поневоле приходится с ними жить.

§ 2. БОРЬБА НАРОДОВ

Удалось ли человеку упразднить жестокие по отношению к нему самому законы природы, которым подчинены все живые общества? Смягчила ли цивилизация хоть немного отношения между народами? Стала ли борьба среди человечества менее острой, чем между различными видами?

История показывает нам обратное. Она говорит нам, что народы пребывали в постоянной борьбе и что с начала мира право сильного было всегда единственным вершителем их судеб.

Этот закон существовал в древнем мире точно так же, как и в современном. Ничто не указывает на то, что он не будет существовать также и в будущем.