Психология социализма

«Социальная революция может привести лишь к ужасному перевороту, немедленным следствием которого бу­дет бесплодие земли и заключение общества в смирительную куртку, а если окажется возможным продлить такой порядок вещей хотя несколько недель, то и гибель от внезапного голода трех или четырех миллионов людей. Когда правительство будет без средств, страна — без промышленности и торговли; когда голодный Париж, блокирован­ный департаментами, не производящий никаких платежей, не имея никакого вывоза, сам останется без подвоза; когда рабочие, развращенные политикой клубов и забастовками, будут искать себе пропитание всякими средствами; когда государство будет отбирать у граждан серебро и драгоценности, чтобы отправлять их на монетный двор; когда домовые обыски будут единственным способом сбора податей; когда первый сноп хлеба будет насильно ото­бран, первый дом будет взломан, первая церковь- будет осквернена и зажжется первый факел; когда прольется пер­вая кровь и упадет первая голова; когда мерзость запустения распространится по всей Франции, — тогда вы узнае­те, что такое социальная революция. Разнузданная чернь, вооруженная, жаждущая мщения и разъяренная; пики, топоры, обнаженные сабли, ножи и молотки; притихший угрюмый город; полиция у семейного очага; подозритель­ность ко всякому мнению, подслушанные речи, подмеченные слезы, сосчитанные вздохи, выслеженное молчание; везде шпионство и доносы; неумолимые реквизиции; насильственные прогрессивные займы; обесцененные бумаги; внешняя война на границе, безжалостные проконсульства, комитет общественной безопасности, жестокосердный высший комитет — вот плоды так называемой демократической и социальной революции. Всеми силами я отвер­гаю социализм, бессильный и безнравственный, способный единственно только дурачить людей»[69].

Де Лавелей, несмотря на свою снисходительность ко многим социалистическим идеям, пришел почти к таким же заключениям, указывая, что вследствие победоносной социальной революции «наши столицы будут опустоше­ны посредством динамита и керосина с большим варварством и, главное, более систематично, чем Парижа 1871 году».

Великий английский философ Герберт Спенсер выражается не менее мрачно. Торжество социализма, говорит он, «было бы величайшим бедствием, когда-либо испытанным на земле, и окончилось бы военным деспотизмом».

Вышеозначенные заключения великий ученый развил в последнем томе своего «Трактата о социологии», пред­ставляющем заключение крупного труда, на который ушло 35 лет. Он обращает внимание на то, что коллективизм и коммунизм снова привели бы нас к первобытному варварству, и опасается, что эта революция произойдет в бли­жайшем будущем. «Эта победоносная фаза социализма, — говорит он, — не может быть продолжительна, но она произведет большие опустошения у наций, которые испытают ее, и доведет некоторые из них до полного разоре­ния».

Таковы, по единогласному мнению самых выдающихся мыслителей, роковые последствия водворения социа­лизма: сначала разрушения, о которых эпоха террора и коммуны может дать лишь слабое представление; потом неизбежная эпоха цезарей, этих цезарей времен упадка, способных возвести свою лошадь в консульское звание или приказать немедленно умертвить в своем присутствии всякого, кто посмотрел на них без должного почтения. На них, цезарей, которых однако терпели бы, как терпели их римляне, когда, утомленные междоусобными войнами и бесплодными распрями, они бросились в объятия тиранов. Этих тиранов иногда убивали, когда их деспотизм стано­вился уж слишком свиреп, ноне переставали заменять их другими до тех пор, пока не наступило окончательное разложение и совершенное порабощение варварами. Многие народы осуждены также подпасть под власть деспо­тов, которые может быть будут иногда и разумны, но в силу необходимости недоступны никакой жалости и не по­терпят ни малейшей попытки к возражению.

Действительно, ведь только деспотизм и может справиться с анархией. Все латинские республики в Америке подчиняются самому суровому деспотизму именно потому, что не могут избежать анархии.

За социальным разложением, порожденным торжеством социализма, неизбежно последовала бы ужасная анар­хия и общее разорение. И тогда скоро появился бы Марий, Сулла, Наполеон, какой-нибудь генерал, который водво­рил бы мир посредством железного режима, установленного вслед за массовым истреблением людей, что не поме­шало бы ему, как это не раз бывало в истории, быть радостно провозглашенным избавителем. Впрочем, он и был бы таким в действительности, так как за отсутствием военного деспота, народ, подчиненный социалистическому ре­жиму, так скоро ослабел бы, что немедленно очутился бы во власти соседей и был бы бессилен препятствовать их нашествиям.