Психология социализма

Раз эта сумма попала в карман, ее оттуда не вынут и не станут подвергать этот скромный барыш новым приклю­чениям. Особенно поостерегутся возобновлять или усовершенствовать техническую часть производства; слышать не хотят о новшествах! Так и будут перебиваться как-нибудь; но всегда так продолжаться не может. И вот, люди самые компетентные, самые умеренные в своих суждениях говорят нам, что этому приходит конец или что он бли­зок».

В действительности оно так и есть. Мы живем призраком прошлого, т. е. даже тенью призрака, и упадок усили­вается с быстротой, поражающей всех статистиков. Наш вывоз, значительно превосходивший двадцать лет тому назад экспорт Германии, теперь гораздо ниже его. Как справедливо было замечено, наши торговые. потери столь велики, что мы через каждые три или четыре года снова выплачиваем военную контрибуцию, а думаем, что запла­тили всего один раз.

Что еще спасает нашу внешнюю торговлю от полного уничтожения, так это монополия на некоторые естествен­ные продукты, например, вина лучшего качества, имеющиеся почти только у нас одних, и экспорт некоторых пред­метов роскоши: модных товаров, шелковых материй, искусственных цветов, парфюмерных товаров, ювелирных изделий и других предметов, в производстве которых наше артистическое мастерство пока не нашло еще себе слишком опасных соперников; но во всем остальном замечается упадок.

Наш торговый флот, естественно, подвергся тому же упадку. Он остается на одной точке, тогда как все нации уве­личивают свои торговые флоты до громадных размеров. Германия за десять лет почти удвоила его. Англия увеличила свой на одну треть. Мы постепенно переходим из первых рядов в последние. Грузооборот Гамбургского порта вырос в 10 раз за 25 лет, а упадок портов Гавра и Марселя из года в год становится все более и более заметным. Иностранцы торгуют за наш счет на нашей же собственной территории. Из 16 миллионов тонн груза, перевозимого ежегодно морем между заморскими странами и Францией, 4 млн. перевозятся французскими судами, а остальное, т. е. три четверти — иностранными. Между тем эти иностранные суда ничего не получают из одиннадцатимиллионной премии, которую правительству приходится ежегодно выплачивать нашему торговому флоту для спасения его от совершенного разоре­ния, которое неминуемо произошло бы от его беспечности и неспособности.

Германские верфи, несмотря на постоянное увеличение их числа и производительности, не могут выполнять всех заказов, но, тем не менее, их ежегодная производительность — более 165.000 тонн, тогда как мы едва достига­ем 40.000.

Впрочем, верфи наши живут только заказами нашего правительства. Никому другому и в голову не придет дать им заказ, так как при их устаревшей технике, рутинности и формализма личного состава, изделия обходятся им на 50-60% дороже английских и немецких. И несмотря на такие высокие цены, наши кораблестроители требуют для поставки этих судов вчетверо больше времени, чем англичане, и вдвое больше, чем немцы!

Приводим несколько выдержек из речи министра торговли на заседании Палаты депутатов 29 октября 1901 го­да:

«Труды внепарламентской комиссии 1896 г. дали возможность убедиться, как глубоко зло, от которого страдает наш торговый флот. Все показания подтвердили, что наш торговый флот гораздо хуже, чем у соседних наций, и что Франция дошла до того, что не пользуется теми громадными преимуществами, которые, казалось, ей обеспечивало ее географическое положение.

В эти последние годы наш торговый флот принес мало пользы нашей торговле; статистики доказывают, что уча­стие французских судов в деятельности наших портов составляло только 20%, тогда как участие иностранных рав­нялось 80%. Результат зарегистрирован таможенным управлением.

Наш торговый флот потерял около 5 млрд. фр. по ограниченности своей материальной части, и наша торговля платит иностранныгм торговым флотам ежегодно 370 млн. фр. или около миллиона в день» («Le Temps» от 30 ок­тября 1901 г.).

Можем ли мы, по крайней мере, вознаградить себя торговлей со своими колониями? Увы, нет! Они отказываются принимать наши продукты, предпочитая английские и германские. Эти колонии, завоевание которых стоило нам столько сотен миллионов, служат только местом сбыта товаров торговым домам Лондона, Бремена, Гамбурга, Берлина и т. д. Наши купцы никогда не могли понять, что вкусы араба, китайца, канака, негра могут отличаться от вкусов фран­цуза. Эта неспособность усвоить себе чужие понятия, как мы сказали, составляет чрезвычайно характерную особен­ность латинской расы.