Психология свободы

В нашем случае речь идёт о так называемом умозрительном рассмотрении. Ведь объект рассмотрения – сам как психика. А такие вещи просто глазами не увидишь. Затруднительно вообще обозначить орган чувств, посредством которого происходит такое рассматривание. Просто за счёт очень и очень многого в тебе реализуется психо-физиологическая отдифференцировка – вот вам и умозрительная рассмотенность. Эта книга и есть плод, – а можно сказать и свод, – таких последовательных самоотдифференцировок автора. Вычленить и вынести одну какую-либо свою психочасть по отношению к другой, которой ты в тот момент олицетворяешься, и тем получить возможность описать первую, – вот и всё. Нет ничего проще и нет ничего сложнее, одновременно. А свою часть – то имеется в виду часть себя как субъектности. И т'aк уже пора сказать – в порядке эквивалентности понятию психики.

Итак, отдифференцировки в себе как психике – да собой как психикой, в самом общем плане будь сказано.

Если процесс принципиально подвержен несовершенству, это не значит, что не надо его вообще проводить. Можно проводить, оговорив несовершенства. Что и делаем. В отношении процессов рассмотрения себя и выговаривания рассмотренного.  Оговоренность их несовершенств позволяет делать к ним известную поправку! Позволяет каждому, кто знакомится с наработанной кем-то рассмотренностью-выговоренностью. Пусть на базе поправки создаёт в себе нечто более истинное! Оттого становящееся всё менее произносимым, с тем чтобы в конечном счёте стать непроизносимым вовсе.

Итак, мешающая близость объекта рассмотрения и трудность выговаривания рассмотренного из-за его простоты. Для примера: очень трудно оговорить другому (да и себе тоже), почему 2 ' 2 = 4, – даже если вы это постигли. Приходится разрабатывать специальный категориальный аппарат. С такими трудностями сталкивается всякая метанаука – как наука о какой-либо обычной науке. Например, метаматематика - как наука, изучающая математику. Метанауке приходится разбирать и оговаривать сами простые основания соответственной науки-объекта. Которые у последней, к их простоте, сплошь и рядом бывают ещё и неявны. Как следствие, неизбежны разработки и введение более высокоуровневых понятий, нежели самое абстрактное в науке-объекте. Так называемых логических типов, по крайней мере на единицу (ступень) более высоких, нежели самый высокий из использующихся в объектной науке.

Категория "логический тип" тут взята из теории логических типов Бертрана Рассела. И об метанауках – хоть вскользь, но надо было. Создавание нами самопостигнутостей, как надстраивающийся процесс, уж очень подобно вызреванию метанауки в самой себе.

Что ещё добавить? Рассматриваем себя и выговариваем рассмотренное, но вот уж более, чем ко всему остальному, касательно этого уместно известное античное высказывание: "мысль изреченная есть ложь". То бишь, любое изречение есть стилизация, а значит – конструктивно непреодолимое упрощение объекта, и тем самым – до определёной степени ложь, только что невольная. И уж тем более таковой "ложью" выступает изрекание н'aшего объекта – в силу его имманентных особенностей. Но тут уж приходится выбирать: либо отчасти неизбежно лгать, но доводить всё ж до сведения хоть что-то, либо "оставаться честным", но зато держать прозелитов в неведении. Что выбрал автор – ясно.

Это что касается выговариваемости рассмотренного. Но не забывать ещё саму саморассматриваемость. Само производство тех заявленных психоотдифференцировок личных. Которые вначале возникают неким непроизнесённым внутренним конгломератом – так сказать, "голой" постигнутостью, а её затем уже приходится облекать в понятия (соотнося как неизвестное с рядом известных вещей). То бишь выговаривать, а в аналогии будь сказано – одевать. Такая выговоренность – как костюм на теле той твоей "голой постигнутости": до определённой степени скрадывает формы и пропорции того тела, но в чём-то важном – как раз подчёркивает их.