Психология трейдинга. Инструменты и методы принятия решений

В отличие от Мэри, однако, Уолт проводил большую часть времени на сеансах вне связи со своим эмоциональным опытом. Когда я встретился с ним в первый раз, его большое тело и пылающий взор навели меня на мысль, что нам предстоят бурные встречи. Все оказалось совершенно наоборот. Уолт покорно отвечал на мои вопросы и, казалось, хорошо знал о связи между гневом отца и своей собственной пассивностью. Более того, признал, что его отец испытывал унижение со стороны своего собственного отца, что делало чувство неполноценности наследственным. Отец постоянно ругал Уолта, и в результате тот чувствовал себя чрезвычайно неуверенно. Однако сам он отказывался скандалить и сопротивляться. Уолт мог испытывать депрессию, как его мать, но не хотел стать своим отцом. Он не желал продолжать эту наследственную поведенческую модель.

Все это Уолт знал. Но это ничего не меняло. Рациональный профессионал и маленький мальчик, попавший в западню под кроватью, скрываясь от детских страхов, практически не пересекались.

Наши встречи начали беспокоить меня. Мы немало говорили о проблемах, но не касались самих проблем. Я знал: для того чтобы лечение принесло успех, мы должны были соединить «личности» Уолта. А это означало внесение в наши сессии опыта «мать – отец».

Это что-то вроде непреложного закона в психотерапии. Изменение не может произойти, если проблемные модели не воспроизводятся в режиме реального времени. Они создают поводы для «переключения передач», делающие возможным введение новых взглядов, новых навыков, новых контекстов и нового опыта. Сколько бы ни велось рациональных бесед, они не могут проникнуть в ум № 2 Джона Каттинга.

Мне нужно было как-то найти способ прикоснуться к невербальному уму Уолта.

Создание сильных новых переживаний

Задумайтесь над тем, что изменить модели вы можете только тогда, когда они активированы. Чтобы преодолеть тревогу, вы должны испытывать тревогу. Чтобы справиться с депрессией, вы должны погрузиться в депрессию. Как бы вы ни избегали гнева, страха, неуверенности в себе или конфликтов, это не позволит вам совладать с ними.

Для трейдеров это означает, что лучшие возможности для изменения возникают, когда сделки открыты, а эмоциональные приливы и отливы достигают своих самых высоких значений. Именно в такие моменты трейдеры могут сознательно прилагать усилия для слома повторяющихся моделей и введения новых реакций.

При ломке привычных поведенческих моделей могут быть весьма эффективными умственные репетиции – проигрывание проблемных ситуаций в уме и воображаемое использование различных методов их исправления. Но ничто не заменит того, что бихевиористы называют опытом в естественных условиях – когда люди фактически создают стрессовые ситуации и заставляют себя справляться с ними. Пациент, страдающий от приступов паники, может преднамеренно ускорить дыхание, имитируя гипервентиляцию, и тем самым воссоздать многие симптомы приступа. Вызывая в воображении эти симптомы и затем практикуя когнитивные и поведенческие методы самоконтроля, пациент развивает в себе способность справляться с паникой в реальной жизни.

Мой самый успешный опыт в естественных условиях произошел совершенно незапланированным образом. Долгие годы я боялся высоты, но мне никогда не приходилось попадать в ситуации, где я должен был испытать настоящий дискомфорт. Страх возникал только тогда, когда вокруг меня не было никаких барьеров или поддержки. Например, в самолете или в безопасном месте на вершине горы проблем у меня никаких не возникало.

Как-то летом мы поехали в местную зону отдыха и мой сын Макрэй захотел прокатиться на подъемнике, чтобы осмотреться вокруг. Меня немного беспокоило то, что придется сидеть в кресле, подвешенном на тросе; но поскольку людей к креслу пристегивали и, более того, спереди защищали барьером, который опускался сверху, то я решил, что никакой опасности падения нет.

Когда мы начали подъем, малютка Макрэй сидел у меня на коленях, улыбаясь и впитывая в себя окружающее. Я быстро заметил, что защитный барьер застрял и не желает опускаться. Мы ехали в совершенно незащищенном кресле. Я понял, что не могу допустить, чтобы Макрэй заметил мое беспокойство. Если бы он испугался и сделал внезапное резкое движение, то мог бы упасть вниз. Поэтому нечеловеческим усилием я отбросил свой страх и лишь прижал к себе Макрэя покрепче, рассказывая об особенностях пейзажа и всячески отвлекая его внимание. Он так и не понял, что поездка была опасна.

С тех пор мой страх высоты притупился. Я оказался в худшей вообразимой ситуации и увидел, что могу с ней справиться. То, что я оказался на большой высоте, но в положении, когда нес ответственность за другого человека, оказалось наилучшим лечением. Ситуация, потребовавшая безотлагательной реакции, заставила меня найти новый способ победить страх.