Психология. Учебник для средней школы

В классовом: обществе психические черты, характеризующие типичных представителей определённых классов, являются следствием того места, которое занимает этот класс в производстве. Нельзя, например, понять и научно объяснить важнейшие психические особенности таких героев «Мёртвых душ», как Собакевич, Коробочка, Плюшкин, если не исходить из их классовой природы, если смотреть на них только как на людей «вообще», не принимая во внимание, что это — русские помещики 30—40-х годов XIX в. Нельзя понять психологию героев Горького, если не видеть в них представителей определённых классов буржуазии (например, члены семьи Артамоновых, Егор Булычёв), рабочего класса (Павел Власов, Ниловна и другие действующие лица романа «Мать»).

Величайший исторический переворот — Великая Октябрьская социалистическая революция — положил начало глубочайшим изменениям в человеческом сознании. С переходом к советскому строю начинается новый этап в историческом развитии человека, освобождённого теперь от порабощающих его отношений частной собственности. Духовный облик советского человека качественно отличен от облика представителей различных классов капиталистического общества. В нашей стране, в которой завершается строительство социализма и осуществляется переход к коммунизму, происходит и величайшая перестройка сознания людей.

«Мы сегодня не те, что были вчера,— говорил товарищ Жданов,— и завтра будем не те, что были сегодня. Мы уже не те русские, какими были до 1917 года, и Русь у нас уже не та, и характер у нас не тот. Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне изменили облик нашей страны».

Историческое развитие сознания никогда не протекает как процесс гладкий, ровный, спокойный. В процессе развития всегда происходит борьба старого и нового, отживающего и развивающегося, пережитков прошлого и зародышей будущего. При этом надо принять во внимание, что первичным, исходным является изменение общественных отношений людей, а вторичным, производным — изменение их сознания. «...Сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется положение людей, а затем соответственно изменяется их сознание» (Сталин). Это изменение сознания не происходит сразу. Даже после того, как ясно определились новые черты сознания, когда они стали характерными, ведущими чертами, ещё продолжают давать себя знать в течение некоторого времени пережитки прошлого в сознании, и борьба с этими пережитками может принимать очень острые формы.

Развернувшееся в 1929—1930 гг. массовое вступление крестьян в колхозы и крутой поворот советской власти от политики ограничения кулачества к политике ликвидации, уничтожения его как класса знаменовали собой глубочайший революционный переворот, переход общества в новое качественное состояние. Следствием этого явились глубочайшие сдвиги в психологии крестьян. Эти сдвиги ярко показаны М. А. Шолоховым в романе «Поднятая целина». С точки зрения борьбы старого и нового в сознании крестьянина при переходе от единоличного к колхозному хозяйству особенно поучителен образ Кондрата Майданникова.

Кондрат Майданников — крестьянин-середняк. Одним из первых он подал заявление в колхоз и на собрании, где обсуждался вопрос об организации колхоза на хуторе Гремячий Лог, горячо призывал к этому других. Но переход к новой жизни был связан и у него с большой внутренней борьбой.

«Нелегко давался Кондрату колхоз! Со слезой и с кровью рвал Кондрат пуповину, соединявшую его с собственностью, с быками, с родным паем земли»... «Кондрат давно уже не верит в бога, а верит в коммунистическую партию, ведущую трудящихся всего мира к освобождению, к голубому будущему. Он свёл на колхозный баз всю скотину... Он — за то, чтобы хлеб ел и траву топтал только тот, кто работает. Он накрепко, неотрывно прирос к советской власти. А вот не спится Кондрату по ночам .. И не спится потому, что осталась в нём жалость-гадюка к своему добру...»

Он болеет душой за общественную, колхозную собственность, показывает образец нового отношения к труду: первым в колхозе заслужил почётное звание ударника. Но он ещё не может полностью отрешиться от пережитков частнособственнической психологии. «Иду мимо лошадиных станков,— думает он в тяжёлые, бессонные ночи,— чужие кони стоят,— мне хоть бы что, а как до своего дойду, гляну на его спину с чёрным ремнём до самой репки, на меченное левое ухо, и вот засосёт в грудях... И всё норовишь ему послаже сенца кинуть, попыреистей, помельче».