Психология веры

В помыслах о личном спасении человек может перестать думать о спасении других. В этом смысле христианство не только индивидуально, но и индивидуалистично, так как его главная цель – благоденствие в потустороннем мире индивидуальной бессмертной души. Однако такая опасность до некоторой степени ограничена благодатной ролью страдания. С психологической точки зрения страдание предстает как путь к самоуважению, доступный для каждого. Однако положительную роль страдание играет для человека только тогда, когда он его принимает, а не тогда, когда оно на него наложено как пытка. Выделены четыре добродетели страдающих: сила смирения, сострадание к другим, доброта сердца и жажда справедливости. (Здесь полезно обратить внимание на то, что добродетель сострадания дается людям с особым трудом, поскольку требует выхода за рамки эгоизма, страхов и унаследованных предрассудков.) Показано, что именно на фоне души, преображенной страданием, раскрываются не только четыре указанные добродетели человека, но и иные способности – такие как милосердие и способность к мученичеству во имя справедливости. Поскольку в Царство Божие попадут не просто добродетельные, но и те, которые прошли через испытания, искушения и преодолели соблазны, то подобная психологическая установка помогает верующему, выстрадав, обрести самоуважение. Это помогало жить любому изгою – и рабу, и разбойнику, и блуднице, то есть всем обездоленным. Страдания следовало переносить со смирением.

Смирению противопоставляется гордость как первейший грех (ряд из семи смертных грехов начинается с гордости, а заканчивается унынием и отчаянием). В христианстве нет унижения, которое делало бы человека неспособным к добру, как нет святости, свободной от зла. Тем самым верующий огражден от двух опасностей – отчаяния и гордости. С позиции глубинной психологии справедливо представление, что гордость отчуждает личность от других людей, делает ее асоциальной, лишает высокой любви, то есть Бога. Здесь на передний план нравственного сознания выдвинуты «ценности отношения». Учитывается, что любому человеку тяжело жить без любви, без духовного общения с другими. В то же время гордость, замыкая его в себе, неизбежно убивает его одиночеством. Понимание гордости как пути к одиночеству несколько умеряло индивидуализм христианства , отвергающего эгоизм как поиск исключительно собственной выгоды ради временных земных благ. Только смиряясь и повинуясь заветам Бога, человек освобождается от ошибок. Если он их исполнял, то был свободен от ответственности. Кроме смирения, духовность требует от него всепрощения, непротивления, неосуждения («не судите, да не судимы будете»).

Христианство изменило смысл и назначение исповеди. Она стала выступать как средство компенсации неполноценности жизни. Христианин обязан регулярно исповедоваться, причем требуется не просто признание греха, а внутреннее раскаяние. Искреннее, глубокое раскаяние – это в первую очередь переоценка событий и намерений. Она достигается путем углубленного переживания греховности совершенных проступков. Исповедь осуществляется в ситуации особым образом организованного и достаточно интимного общения, что создает условия для разрядки самых глубоких стрессовых переживаний. При этом облегчается вытеснение патогенных состояний и (после разрешительных слов священника) восстанавливается ощущение душевного мира, покоя и полноты жизни.

Христианство требовало посильного исполнения заповедей – делай, что можешь, но стремись жить по заповедям. При этом милосердие должно было быть не публичным.

...

Чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6, 4–6).

Когда творишь милостыню, пусть твоя левая рука не знает, что делает правая (Мф. 5, 39).

Ритуалы и обряды

Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть Дух.

Ин. 3, 5, 6

В отличие от иудаизма , в христианстве нет особой касты священников, всякий мужчина-христианин может стремиться к священству, в то время как в Ветхом Завете это право было предоставлено только одному колену Левиеву. Нравственный элемент в Законе иудаизма для Иисуса был настолько существеннее всего остального, что он оставлял без внимания его обрядовые элементы, но выступал против них в том случае, когда они грозили нравственности: «Человек для субботы или суббота для человека?» Вместо субботы праздничным днем стало воскресение. В соответствии с представлением о вторичности обрядовой стороны раннее христианство отличалось простотой обрядов.