Психология войны

Что такое страх? Это вопрос до некоторой степени проблемный. Многие военные, то есть штатские в военной форме (к ним я отношу корреспондентов, случайных штабных офицеров), отрицают страх как таковой, они даже возмущаются: «Как так? Наша Красная Армия бесстрашна! Как в нашей армии может существовать страх! Наша армия непобедима!» И вот даже здесь, в тылу, мы не отделались от этой болезни. Ни один «бельсенды» не хочет понять, что страх как явление существует везде, во всех армиях (т. е. как чувство, присущее живым, с душой, сердцем, людям). А названные мной люди возмущаются, называют это трусостью, приписывают нам политическую недалекость и прочее. Этот вопрос вызывает очень много споров и среди наших военных, и некоторые пытаются себя обмануть и говорят, что страха нет.

Я хочу высказать свою точку зрения по этому вопросу. Что такое страх? Бесстрашие как таковое вообще в природе не существует. Бесстрашных людей нет на свете. Страх присущ всему живому и вездесущ, свойствен не только человеку, животному, но даже и растению. По крайней мере, за два с половиной года, за сто с лишним боев, я еще ни одного бесстрашного человека не встречал. Никто, сознавая опасность смерти, не идет в бой без страха, а если иногда и идет, значит, не сознает опасности, но это не есть бесстрашие. Страх испытывает каждый и множество раз в жизни.

Если вам принесут сейчас повестку из военкомата явиться туда, прислушайтесь к своему сердцу, с момента вручения повестки вы почувствуете страх. Я утверждаю: страх военной службы, начиная с повестки, страх военного похода, страх перед боем, страх в бою заканчивается страхом в атаке. Но как мы будем отрицать то, что присуще человеку и вполне нормально? Наоборот, изучая это чувство, мы должны ему противопоставить другое, но не нужно говорить — страха нет. Бесстрашие и трусость — есть результат борьбы страха с долгом. Есть страх, но он преодолевается. Есть понятие боязни, есть малое и большое чувство страха. Страх преодолевается принуждением вообще. Каким принуждением? Прежде всего, внутренним, тем, что мы называем психологией личности. Многие литераторы, когда описывают геройские подвиги, не описывают внутреннюю борьбу. Нужно раскрыть — в результате какой борьбы и каких психологических переживаний пришел воин к позору или к славе. Вот тогда образ солдата и офицера будет более живым, более ярким. Страх преодолим, и преодолевается он, во-первых, внутренним принуждением, во-вторых, принуждением внешним, то есть, общественным воздействием.

Надежда на жизнь согревает сердце, каждый солдат — человек и, как всякий человек, хочет жить. Желание жить и вырабатывает инстинкт самосохранения, солдат защищается и нападает. Дело в том, что инстинкт самосохранения имеет две стороны: первая — человек бежит с целью самосохранения, вторая — человек с этой же целью нападает и защищается. Я считаю, что эту вторую сторону в человеке надо развивать, так как она толкает на защиту, на нападение. Инстинкт самосохранения заставляет убивать другого, а это гораздо труднее, чем умирать самому. Среди гражданских людей найдется ли такой, который смог бы кого-нибудь убить? У него будут дрожать руки и вообще он не сможет это сделать, а солдат это сделает. Он с целью защиты и сохранения одной жизни уничтожает другую. Почему он　это делает? Кто дал ему такое право? Чем оправдывается это убийство на войне? Почему на поле боя это подвиг, а в тылу преступление? Дело в том, что на войне человек уничтожает того, кто хочет уничтожить его! Намерение противника убить дает право самому убивать! Это убийство морально оправдается выполнением воинского долга на поле боя.

Почему я так подробно остановился на этом вопросе? Я не хочу вас учить, но вокруг него возникают недоразумения: у нас есть всякие люди и обычно некоторые из них говорят, что инстинкт самосохранения нужно подавлять, отрицают страх, хотят видеть только отвагу. (Желание вполне нормальное и, безусловно, благородное, но далеко не реальное.)

Страх имеет чины. Есть страх рядовой, унтер-офицер, офицер — вплоть до генерала и выше. Некоторые боевые операции решал не генерал, а страх: длительное беспорядочное отступление войск — это все дело рук генерала-страха.

Один сопротивляющийся солдат — есть серьезная и непреодолимая преграда для десяти наступающих — в этом убеждает нас опыт боев. Когда говорят, что какой-то генерал бежал, это не он бежал, а страх гнал его войска. Повторяю: войной и боевыми действиями управляют два генерала: войсковой генерал и генерал- страх.

Второй — вездесущий, секретный, генерал-невидимка. Его действия молниеносны. Первый постоянно ведет непримиримую борьбу и завязывает крепкую дружбу со вторым с точки зрения выгоды для себя (при удобном случае нагоняет страх на неприятеля и тем самым пользуется его услугой).

Генерал-страх — генерал стихии. Он боится смелого солдата, а трусливого маршала за ворот берет. История наших дней знает немало фактов, когда генералу-страху неоднократно удавалось разрешить операции даже крупного стратегического масштаба.