Психология войны

Так как для военного (такова его профессия) утрата жизни является нормальным следствием его ремесла, и воинский устав требует воспитывать способность к самопожертвованию, когда это продиктовано обстановкой боя, возможность личной гибели не может служить оправданием для военного (как это бывает со штатскими людьми). И хотя, казалось бы, сознание, что личная гибель не столь печальна, сколь велика эта жертва для большего блага — победы над врагом, исключает для военного понятие отчаяния, все же оно до известной степени является общим чувством для всех (так как солдат живой человек и ему также присущи все человеческие слабости) с той лишь разницей, что возможность личной гибели для военного не является неожиданностью, он ежедневно, с минуты на минуту ждет ее, находясь на поле боя. Любая неожиданность не должна вызывать в нем оцепенения, а, наоборот, побуждать на еще более энергичные действия и работу ума, воли и чувств. Жажда жизни, страстное желание выжить, победив смерть, — есть главная движущая сила в бою, делающая человека способным презреть смерть, заставляющая идти навстречу ей, с глазу на глаз с неудержимым гневом умерщвлять смерть именем жизни. Жизнь — знамя солдата.

Вот почему я утверждаю, что солдат идет в бой не умирать, а жить, что надежда на жизнь согревает сердце солдата. Он и умирает для того, чтобы жить…

Дерзновение — благородный порыв, когда воин решается на все, на самое невозможное, готов с честью принять гибель. Воля вырывается из тисков безнадежности и берет верх, инициативу над всеми душевными и физическими чувствами и ведет по пути, который неведом противнику, уверенному в невозможности такого поступка и в обреченности своей жертвы. Дерзновение является для противника совершенной неожиданностью, действует на него ошеломляюще, прежде всего морально, и он, изумленный и пораженный решительностью, лишается способности немедленно что-то предпринять. И молниеносный эффект находит свой результат, сменяя отчаяние торжеством, хотя это и может быть связано со смертью, но такое редко случается с дерзавшим.

Итак, для военного, в конечном счете, нет отчаяния, безнадежности, надежду теряет лишь тот, кто никогда не владел ею по-настоящему. Үмiтсiзден, үмiт қашады, үмiтi асқар таудан асады (от пессимиста надежда убегает, оптимист горы перешагнет), как наставляют казахи.

Патриотизм — любовь к отечеству (государству) — осознание прямой зависимости личного благополучия от общественно-государственной безопасности, признание своей зависимости от государства, того, что укрепление государства есть укрепление личности. Короче, патриотизм объединяет понятие государства во всех его отношениях с личностью, с ее прошлым, настоящим и будущим. Только любовь к отечеству может служить моральным оправданием убийства на войне, нравственным основанием военного дела.

Всегда следует избегать толкования патриотизма отвлеченными словами, общими местами без связи с интересами личности — подданного государства.

Необходимо отметить один из важных элементов патриотизма, неизбежно сопутствующий ему. Это национальный дух или национальный патриотизм — любовь к своему народу, с которым личность связана кровным единством и общностью происхождения, территорией, языком, бытом, нравами, психологическими и этнографическими особенностями, сложившимися историческими традициями, имеющими вполне определенные и　самостоятельные, отличные от других качества и особенности. Со всем этим нужно обязательно считаться и знать, для того, чтобы направить это чувство в общее русло понятия патриотизма, любви к отечеству, к нации, используя его как могучее средство воодушевления войск.

Современный бой политически есть бой объединенных наций, в котором принимают участие с оружием в руках все народы нашего Советского государства. Только совместными их усилиями достигается успех.

Каждый командир должен проникнуться мыслью о безусловной необходимости повседневной, практической и правильной работы над развитием чувства патриотизма.

Совершенно недопустимо и очень вредно такое ошибочное и невежественное отношение, когда некоторые представители из среднего слоя великой русской нации думают и относятся к другим нацменьшинствам, как к людям «второго сорта». К сожалению, этим самым они оскорбляют в первую очередь, и прежде всего, великое достоинство своей нации, меняя главенствующее величие высокой идеи на знамени нации на нечистоплотную мелкость шовинизма. Это зло в отношении русских товарищей Калинин назвал «русотяпством».

В практической работе следует всегда помнить, что ни в коем случае не следует путать понятие национализм и национальный дух, имея в виду, что первый в своей основе несет антагонизм, а второй предполагает любовь и уважение к другим народам через любовь к своему народу.