Психология воли

В. А. Иванников пишет: «Признание усиления мотивации главной функцией воли отмечалось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в работах самых разных авторов. Для объяснения этого феномена воли предлагались различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о волевом усилии, исходящем от личности». И далее В. А. Иванников ставит вопрос: «Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступления экспериментальных исследований на выяснение природы и механизмов побуждения личностной активности, остатком, не нашедшим пока еще своего объяснения и экспериментальных приемов исследования?… Попытки оправдать введение понятия волевого усилия, исходящего от личности, необходимостью признания собственной активности личности, не вытекающей из наличной ситуации, вряд ли являются состоятельными… Задача заключается не в том, чтобы ввести еще одно побуждающее начало, а в том, чтобы через имеющиеся механизмы найти возможность объяснения свободной самостоятельной активности личности» [1985, с. 50].

Развивая свои сомнения, В. А. Иванников пишет, что «наряду со сферой мотивации личность становится вторым источником побуждения к активности, причем в отличие от мотивов личность не только побуждает, но и тормозит активность. Возникающая при этом теоретическая неловкость, видимо, мало кого смущает, и в итоге получается, что побуждает и мотивационная сфера личности, и сама личность, произвольно создавая волевое усилие» [там же].

Мне представляется, что никакой неловкости, о которой говорит В. А. Иванников, в действительности нет и быть не может. Ведь возникшая у него неловкость основана на некорректном противопоставлении личности мотиву. Такое противопоставление появилось у автора, очевидно, потому, что за мотив он принял, вслед за А. Н. Леонтьевым, предмет удовлетворения потребности, который находится как бы за пределами личности. В действительности мотив есть личностное образование и одна из составляющих произвольного управления, т. е. воли в широком понимании, и поэтому противопоставлять мотив личности — это все равно, что противопоставлять часть целому. Личность управляет своим поведением как с помощью мотива, так и с помощью волевого усилия, между которыми, как отмечал В. И. Селиванов, действительно имеется качественное различие. Если мотив — это то, ради чего совершается действие, то волевое усилие — это то, посредством чего осуществляется действие в затрудненных условиях. Никто не действует, писал В. И. Селиванов (1974), ради волевого напряжения. Волевое усилие — лишь одно из необходимых средств реализации мотива.

Поэтому В. К. Калин справедливо подчеркивает, что если неверно отрывать мотив от воли или заменять волю мотивом, то столь же неверно и мотив подменять понятием «воля».

Вспомним, как вела себя Людмила в саду у Черномора в пушкинской поэме «Руслан и Людмила»:

В унынье тяжком и глубоком

Она подходит — и в слезах

На воды шумные взглянула,

Ударила, рыдая, в грудь,

В волнах решилась утонуть —

Однако в воды не прыгнула

И дале продолжала путь.

…Но втайне думает она:

«Вдали от милого, в неволе,

Зачем мне жить на свете боле?

О ты, чья гибельная страсть

Меня терзает и лелеет,

Мне не страшна злодея власть:

Людмила умереть умеет!

Не нужно мне твоих шатров,

Ни скучных песен, ни пиров —

Не стану есть, не буду слушать,

Умру среди твоих садов!»

Подумала — и стала кушать.

А вот другой, уже реальный случай. В. Шпеер, министр вооружений гитлеровской Германии, писал в своих «Мемуарах» о днях, проведенных под арестом после поражения его государства во Второй мировой войне: «Подчас мне приходила мысль добровольно уйти из жизни… В Крансберге один из ученых-химиков рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция огромного размера» [1997, с. 669].

Это те случаи, когда «суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано». Для свершения требуется осуществить волевое усилие.