Психология воли

Начну с того, что говоря о волевых качествах личности, авторы тут же переходят на другое словосочетание: «качества воли» — невольно отождествляя волю с личностью. На первый взгляд ничего серьезного в такой подмене нет. Но на самом деле это создает определенные теоретические трудности.

Так, В. А. Иванников пишет, что «отнесение волевых качеств к воле без выделения ее сущности и отличительных признаков является малообоснованным, а подход к пониманию природы воли через эти свойства оказывается для нас закрытым» [1991, с. 49]. В другом издании этой же книги В. А. Иванников утверждает, что «стремление увидеть за волевыми качествами человека особое образование — волю — пока не подкреплено какими-либо существенными доказательствами. Наоборот, имеется много фактов, свидетельствующих о самостоятельности каждого волевого качества и независимости их формирования друг от друга… Эти факты заставляют сомневаться в наличии воли как интегрального образования всех волевых качеств» [1998, с. 135].

Действительно, если придерживаться узкого взгляда на волю, т. е. рассматривать ее как проявление волевых качеств (силы воли), то вроде бы получается, что понятие «воля» происходит от понятия «волевые качества» как родовое обозначение последних. Но тогда возникает вопрос: почему эти качества называются волевыми? В рамках такого подхода ответа мы не найдем. Следовательно, воля так называется не потому, что она отражает существование волевых качеств, а волевые качества называются так потому, что они отражают существование воли, поскольку эти качества проявляются произвольно, по желанию самого человека, по его приказу себе. Именно произвольность проявления силы воли (волевого усилия) объединяет все волевые качества в одну общность — силу воли.

Однако понимание воли как произвольного управления позволяет относить к разряду волевых качеств особенности произвольного поведения, а не только волевой регуляции (напомню, что лишь волевая регуляция имеет ту специфику, в которой используются значительные волевые усилия). Это создает трудности в классификации волевых качеств.

Очевидно не случайно в учебниках по психологии определение понятия «волевое качество», как правило, не дается. Мне удалось найти только два описательных, объяснительных и одно прямое определение этого понятия.

По мнению В. А. Крутецкого [1957], волевые черты характера (так автор называл волевые качества личности) выражаются в готовности, умении и привычке сознательно направлять свое поведение, свою деятельность в соответствии с конкретными принципами, преодолевая препятствия на пути к поставленным целям. При таком определении волевых черт характера они могут относиться как к воле в широком смысле (произвольности), так и к воле в узком смысле (волевой регуляции, силе воли). Специфика волевых качеств в этой формулировке не отражена.

В учебнике «Общая психология» [1986] волевые свойства личности трактуются как определенность и устойчивость типичных для личности способов осуществления волевых актов. Такая характеристика скорее подходит для стиля волевого поведения, чем для волевого качества.

Б. Н. Смирнов дал следующее определение: «Волевыми качествами личности называются конкретные проявления воли, обусловленные характером преодолеваемых препятствий» [1984, с. 95].

Это, в принципе удачное, определение нуждается все же в некоторой корректировке, прежде всего потому, что волевые качества отражают не столько произвольное управление, сколько волевую регуляцию, связанную с напряженными волевыми усилиями. Кроме того, конкретные проявления воли могут отражать не только качество, но и уровень волевых усилий. Последний же не определяет сущность каждого волевого качества, его специфического содержания. Поэтому, чтобы не было неоднозначного толкования данного Б. Н. Смирновым определения, я скорректировал его следующим образом: волевые качества — это особенности волевой регуляции, проявляющиеся в конкретных специфических условиях, обусловленных характером преодолеваемой трудности.

Здесь следует отметить, что специфика конкретных условий проявления силы воли обусловлена характером преодолеваемой трудности, а не видом деятельности. В связи с этим нельзя согласиться с немецким психологом В. Дойлем [1973], который утверждал, что решительность игрока и решительность скорохода (имеются в виду спортсмены) или прыгуна в воду — не одно и то же, и что между настойчивостью спринтера и настойчивостью пловца или конькобежца также имеются различия. С моей точки зрения, между спортсменами различных специализаций может быть разница только в степени выраженности этих волевых качеств, а не в их содержании.