Психология женщины

Наконец, мы должны спросить, не является ли чрезмерная потребность в любви на самом деле либидинозным феноменом? Фрейд, несомненно, ответил бы утвердительно, потому что, согласно его представлениям, любовь в своей основе есть сексуальное желание, сдержанное в отношении цели. Хотя мне кажется, что эта концепция, мягко говоря, не доказана. Этнологические исследования указывают на то, что связь между нежностью и сексуальностью представляет собой сравнительно позднее культурное приобретение. Если рассматривать невротическую потребность в любви как изначально сексуальное явление, то было бы трудно понять, почему оно встречается также у тех невротиков, которые живут удовлетворительной половой жизнью. Более того, эта концепция неизбежно привела бы нас к тому, чтобы рассматривать в качестве сексуальных феноменов не только стремление к дружеской привязанности, но и желание получать советы, стремление к защите и признанию.

Если акцент делается на ненасытности невротической потребности в любви, то весь феномен являлся бы – в терминах теории либидо – выражением «орально-эротической фиксации» или «регрессии». Эта концепция означает готовность свести весь комплекс психологических явлений к физиологическим факторам. Я считаю, что такое предположение не только несостоятельно, но и делает понимание психологических явлений еще более сложным.

Не говоря уже о надежности таких объяснений, все они страдают от того, что фокусируются лишь на частном аспекте явления, то есть либо на стремлении к любви, либо на ненасытности, зависимости и эгоцентризме. Из-за этого становится трудно увидеть явление в целом. Мои наблюдения в аналитической ситуации свидетельствуют, что все эти многочисленные факторы представляют собой лишь разные проявления и выражения одного феномена. Мне кажется, что мы можем понять явление в целом, если рассматривать его как один из способов защиты от тревоги. Действительно, эти люди страдают от чрезмерной базальной тревоги, и вся их жизнь показывает, что бесконечный поиск ими любви является еще одной попыткой успокоить эту тревогу.

Наблюдения, проведенные в аналитической ситуации, отчетливо показывают, что потребность в любви возрастает, когда на пациента давит какая-то особая тревога, и что она исчезает, когда эту связь он осознает. Поскольку анализ неизбежно пробуждает тревогу, становится понятным, почему пациент снова и снова пытается вцепиться в аналитика. Мы можем наблюдать, например, как пациент, находясь под гнетом вытесненной ненависти к аналитику и исполненный из-за этого тревоги, начинает в такой ситуации искать его любви или дружбы. Я полагаю, что значительная часть того, что называют «позитивным переносом» и интерпретируют как воспроизведение изначальной привязанности к отцу или к матери, на самом деле является желанием найти успокоение и защиту от тревоги. Девиз таков: «Если ты меня любишь, то не обидишь». Как неразборчивость при выборе объекта любви, так и навязчивость и ненасытность желания становятся понятны, если рассматривать их как выражение потребности в успокоении. Я полагаю, что значительной части зависимости, в которую так легко попадает пациент при анализе, можно избежать, если выявить эти связи и раскрыть их во всех деталях. По моему опыту, добраться до сути реальных проблем тревоги можно гораздо быстрее, если проанализировать потребность пациента в любви как попытку оградить себя от тревоги.

Очень часто невротическая потребность в любви проявляется в форме сексуальных заигрываний с аналитиком. Пациент выражает своим поведением или посредством сновидений, что влюблен в аналитика и стремится к того или иного рода сексуальным контактам. В некоторых случаях потребность в любви проявляется в основном или даже исключительно в сексуальной сфере. Чтобы понять это явление, необходимо помнить, что сексуальные желания не обязательно выражают действительные сексуальные потребности и что сексуальность может также представлять собой форму контактов с другим человеком. Мой опыт показывает, что невротическая потребность в любви тем с большей готовностью принимает сексуальные формы, чем более нарушены эмоциональные отношения с другими людьми. Когда сексуальные фантазии, сновидения и т. п. проявляются на ранних этапах анализа, я воспринимаю их как сигнал того, что данный человек полон тревоги и что его отношения с другими людьми в своей основе неудовлетворительны. В таких случаях сексуальность является одним из немногих, быть может, даже единственным мостиком к другим людям. Сексуальные желания по отношению к аналитику, истолкованные как основанные на тревоге потребности в контакте, быстро исчезают; это открывает путь к проработке тревог, которые нужно было успокоить.