Психология женского насилия. Преступление против тела

Некая молодая одинокая мать держит на руках своего ребенка. Он кричит. Чувствуя свое отчаянное положение, она понимает, что нет никого, кто поддержал бы ее, чтобы она почувствовала себя хоть немного лучше. Ребенок невольно стал источником ее старой боли, которая вновь проснулась. Ей нужно прекратить эту боль. Эта боль воплощена в ее кричащем младенце, но она больше не чувствует, что это ее ребенок — это сама мать очутилась вновь в кошмаре своего собственного детства. Ребенок стал ее мучителем, тем, кто причиняет боль, чьи потребности, выражаемые криком, заставляют молодую женщину чувствовать себя никчемной и плохой. Она больше неспособна видеть своего ребенка, поскольку он стал «чудовищем», которым ока сама когда-то была и которое нужно контролировать, бить, чтобы все пришло в норму. Она становится своей собственной матерью, своим собственным пугающим родителем, с которым она идентифицируется, как и очень многие другие жертвы. В этой душераздирающей боли женщина наносит ряд сильнейших ударов, разбивая ребенку голову, пока плач не прекращается. В возникшей вслед за этим тишине мать однажды может обнаружить, что стала убийцей собственного ребенка… Ребенок, которого она хотела любить, кажется мертвым. В этот момент разум приходит ей на помощь. Она «забывает». Она «вытесняет» из памяти свое прошлое, а также воспоминания о том, что она только что сделала со своей маленькой девочкой, ребенком, которого она, вероятно, хотела любить и защищать. Может быть, в этот раз и, возможно, в следующий ребенок именно этой женщины сумеет пережить ее разрушительную атаку.

(De Zulueta, 1993, р. 4-5)

Отрицать женское насилие — значит отрицать субъектность женщины. В приведенном выше отрывке Де Зулуета описывает, как реактивация травматических воспоминаний может привести к насилию в отношении младенца, а диссоциация как психологическая защита от боли может защитить мать, совершившую этот акт насилия, от полного признания ее действий. Этот отрывок иллюстрирует природу реактивированной боли и демонстрирует, как матери, которыми пренебрегали или в отношении которых совершали насилие, могут воссоздавать деструктивные модели поведения со своим и детьми.

Контекст, в котором это происходит, — это случай, когда мать молода и одинока. Де Зулуета имеет в виду социальную ситуацию изолированности и возможные экономические трудности. Хотя я целенаправленно не изучаю социальные факторы, влияющие на возникновение материнской депрессии и проявлений физического насилия в отношении детей, в данной главе их влияние я все же учитываю. Социальная среда явно играет значительную роль в формировании чувства отчаяния и «покинутости» у матерей, что ведет к появлению физического насилия и пренебрежения по отношению к детям с их стороны.