Психомагия. Воображение как основа жизни

Покуда я кипятился, мой гениальный приятель, мгновенно оценив масштабы катастрофы, бросил мне укоризненно: «Вот видишь? А я предупреждал!», развернулся и с видом покорности судьбе молча пошел к машине. Моя подруга бросилась за ним. Она умоляла Алехандро не уходить и выступить перед собравшимися. Всегда чувствительный к женским просьбам, Ходоровски вернулся и сказал: «Хорошо же. Эти люди хотят послушать доктора Вестфалера? Прекрасно. Представь-ка меня, как будто я – это он. Скажи им, что сейчас перед ними выступит этот их доктор Визен-Визен».

Возможно, сегодня я с удовольствием принял бы и вызов, и участие в маскараде, но тогда я еще придерживался традиционных взглядов, будто Вустландт – всегда Вустландт, Жиль – Жиль, а Ходоровски – Ходоровски. При таком отношении к действительности я не мог поддержать шутку, а потому просто в нескольких словах представил растерянной публике моего опасного друга. Он же, встав на середину, заговорил умиротворяющим тоном: «Тут вот какое дело: я, конечно, не доктор Вестфаллус, но ведь это, в сущности, не важно, личность человека вообще не имеет никакого значения. Представьте себе, что я доктор Визен-Визен, и задавайте мне свои вопросы. Пусть вас не волнует моя персона, я отвечу вам так, как если бы я действительно был доктор Вуф-Вуф…»

Зрители, поначалу обескураженные, очень быстро подпали под очарование Ходоровского и сами вступили в игру, имевшую, к моему изумлению, оглушительный успех. Когда подошла пора вопросов и ответов, Ходоровски нараспев пригласил свою неожиданную аудиторию, раз ей уже представился такой удачный шанс поделиться с ним своими проблемами: «Задавайте, задавайте вопросы, потому что больше я на эту вашу ярмарку не приеду».

На стенде издательства «Дерви» Алехандро купил книгу доктора Вустландта («А как ты думал, должен же я хотя бы узнать, кто он такой, этот доктор Вестфалер?»), после чего в кафе – там его мгновенно окружили новоявленные поклонники – продолжил любезно раздавать советы и делиться наблюдениями.

Можно сказать, что, хотя тем вечером мы начали за упокой, закончили определенно за здравие.

Следует упомянуть и о невероятной интуиции Алехандро: нередко, впервые столкнувшись с кем-нибудь, он с налета рассказывает о нем то, что тот хранил за семью замками. У собеседника от этого складывается потрясающее впечатление, будто перед ним настоящий провидец.

Один мой друг, назовем его Клод Зальцман, навсегда запомнил тот вечер, когда после некоей лекции – совершенно, надо сказать, потрясающей – мы сидели на террасе в кафе на площади Сен-Сюльпис, и Алехандро без всяких прелиминарий[6], но довольно мягко обратился к нему напрямую. «Эй, Зальцман, – сказал он, – я могу тебе кое-что сказать? Ты друг моего друга, иначе я бы не позволил себе этого. Когда я смотрю на тебя, Зальцман, я вижу перед собой человека разделенного, двойственного: твоя верхняя губа сильно отличается от нижней». (Я тоже посмотрел на Клода и в первый раз обратил внимание на эту, довольно заметную его особенность.) «Твоя верхняя губа очень тонка. Она принадлежит человеку серьезному, духовному, почти суровому, это губа аскета. А нижняя – пухлая, мясистая, это губа человека чувственного, сластолюбца. В тебе уживаются эти два начала, ты вынужден сочетать и примирять их». Хотя Алехандро не сказал ничего нового, его слова произвели большое впечатление на моего друга, который как раз в эти дни был особенно озабочен тем, чтобы уравновесить свои внутренние противоречия, прекрасно, впрочем, в нем уживающиеся.

А сколько раз мне доводилось слышать от разных людей, что Алехандро, опираясь только на собственную проницательность да на то, что увидел в картах, предельно точно описывал их конфликты и вытаскивал на свет их самые потаенные секреты!

Как-то я привел к нему мою подругу. Алехандро ничего о ней не знал. Я только диву давался, глядя, как он, не дожидаясь ее вопросов, по двум лишь фразам, оброненным после того, как она вытащила карты, излагает суть ее проблемы.

В общем, неудивительно, что наш герой вызывает благоговение и преклонение.

Король Ходоровски царствует, окруженный толпой восторженных подданных. «Мистическое кабаре» заменяет им мессу. Некоторые уже много лет помогают ему на представлениях и с поистине религиозным рвением поддерживают самые странные идеи своего учителя.

Думаю, тут следует уточнить, что сам я не принадлежу к обожателям Алехандро. Наша беседа прежде всего дружеская. Именно поэтому я временами отношусь к его словам с некоторым здоровым сомнением, и именно поэтому он старается яснее сформулировать для меня свои мысли.