Психомагия. Воображение как основа жизни

Почему Амели должна была съесть манго на Рождество и посадить косточку именно через 33 дня?

У этой девушки был комплекс не только на почве своего двойного происхождения, но и потому, что она находилась между двумя религиями. Поэтому я должен был убедить ее бессознательное, чтобы оно приняло как дар ее принадлежность к обеим культурам, соединив их в ней. Христос родился в Рождество и умер, когда ему было 33 года, для того чтобы затем воскреснуть. И этот цикл Амели привезла во Вьетнам в виде растения.

А еще какие-нибудь комплексы, связанные с расой, вы лечили?

Да, конечно. Однажды ко мне пришел человек, у которого был отец африканец и мать француженка, и почти сразу же после него пришла женщина, которая была в той же ситуации. Они не были знакомы и пришли каждый сам по себе. Оба были огорчены своим двойным происхождением. Я решил объединить их в общем психомагическом акте. Я сказал себе, что благодаря этому одновременному акту, реализованному двумя людьми разного пола, встретятся внутренние мужчина и женщина, animus y anima. Их кожа была не очень светлой, не очень темной. Я попросил их выкрасить кожу – одного в черный, другую в белый цвет. Они должны были поехать на автомобиле к Триумфальной арке и пешком спуститься к Елисейским Полям, затем вернуться в отправной пункт, где они красились, и поменяться ролями (перекраситься в противоположные цвета), а затем проделать тот же самый путь. Я прочитаю письмо молодого человека, его зовут Сильвен.

Утро субботы. Передо мной стоят два тюбика с гримом. На одном написано «белый», на другом – «черный». Ванная комната маленькая. Справа от меня сидит девушка, она меня раздражает. Ей не хватает энергии, гибкости. Создается впечатление, что она сейчас заплачет. Она сказала, что выбирает сначала белый цвет, поэтому я покрасился в черный. От страха у меня крутит живот, но я говорю себе: «Ничего не происходит, ничего страшного. Это будет весело». На самом деле в этом ничего веселого нет. Я вспоминаю, что согласился спуститься вниз по Елисейским Полям, выкрасившись сначала в черный, а потом в белый цвет. Я вспоминаю о пятнадцати – двадцати годах жизни, осложненной чувством собственной неполноценности из-за расовой принадлежности, моим стыдом, моим отвращением к себе, моей неудовлетворенностью. Я вспоминаю о Лоранс, кричащей в школьном коридоре. Пройдет по крайней мере двадцать лет, прежде чем она поймет, что я был влюблен в нее. Я смотрю на свое изображение в зеркале и говорю себе, что мне все-таки нравится эта идея. Автомобиль довозит нас до высокой части Елисейских Полей. На мне парик и растаманская шапка. Моя спутница покрасила тело в белый цвет и оделась в черное. Мы идем сначала быстро, словно испытывая желание побежать, а затем замедляем шаг. Я привлекаю внимание. Кажется, никто не обращает внимания на женщину, идущую рядом со мной. Многие смотрят на меня, улыбаясь, и я чувствую себя очень маленьким, спрятанным внутри себя. Я слышу, как люди говорят: «Эй, растаман!» Улыбаюсь. Я не чувствую ни тела, ни земли, по которой иду. Мне кажется, что я сплю, и я чувствую себя неудобно. Хочется сорвать парик, стереть с кожи краску и крикнуть: «Это не я!» Мы вошли в мало освещенную галерею, и я немного успокоился. Когда мы вышли, я почувствовал себя лучше. Остаток пути дался мне легче, и я понял одну вещь: каким бы ни было представление людей обо мне, это не более чем образ. Никто не узнает, какой я, если я сам не захочу это показать. И даже в этом случае – кто сможет действительно увидеть меня? Мы закончили первую часть нашей прогулки. Вернувшись в машину, я снова начинаю думать об образе и думаю, что было бы интересно поиграть немного с этим. Мы опять в ванной комнате. Я мою, тру лицо, и черный цвет стекает с меня. Помню, как в детстве я хотел, чтобы смылся цвет моей кожи.

Теперь мне надо намазаться белой краской. Это кажется более сложным. Мне трудно имитировать белую кожу. Я выгляжу вульгарно. Мой облик напоминает мне фаната хэви-метала в рокерской кепке. Покрасившись в белый цвет, я почувствовал, что совершаю святотатство. Любопытно, но раньше я этого не чувствовал. Мы снова спустились по Елисейским Полям. Теперь, казалось, никто не обращает на меня внимания, но многие смотрели на девушку, которая шла рядом. Она очень черная, а одета в белое. Во время всей прогулки я задавал себе вопрос: чувствовали ли себя люди так же неудобно, как и я, если бы знали, что я делаю…

Тем не менее в конце концов все безличны. Никто ничего не видит. Люди безразличны, каждый сам по себе. Мы прогулялись по Virgin Megastore. Наш путь окончен. Я чувствую легкость. У меня безумное желание потратить кучу денег на новую одежду. Похоже на пробуждение после сна.

Очень интересно, но в письме не говорится, какие были последствия акта.