Психопат-тест. Прогулка по фабрике безумия

В течение следующих шести лет, с 1974 по 1980 год, в небольшом конференц-зале Колумбийского университета проходили заседания редакционной коллегии третьего издания «DSM». Там, по воспоминаниям всех участников, царил хаос. Как позднее писал Алекс Шпигель, корреспондент «Нью-Йоркера», психиатры, приглашенные Шпитцером, непрерывно орали друг на друга. И обладатель самого громкого голоса, как правило, оказывался победителем. Протоколы заседаний не велись.

— Конечно, мы не вели протоколов, — признался мне Шпитцер. — Ведь у нас не было даже собственной печатной машинки.

Кто-либо из участников выкрикивал название нового психического расстройства и список его объективных проявлений, и тут же возникала какофония голосов: одни соглашались, другие возражали. И если Шпитцер соглашался — а соглашался он почти всегда, — то со стуком старенькой печатной машинки новое заболевание навеки вносилось в реестр.

План ему представлялся вполне надежным. Он удалит из психиатрии все эти шулерские штучки с подсознанием. Больше не будет никакой глупой полемики. Субъективные взгляды врачей, лечивших его мать, ей не помогли. Психиатрия наконец-то станет наукой. Теперь любому врачу достаточно будет взять справочник, который они создавали — «DSM-III», — и, если объективные симптомы больного совпадут со списком, ему будет поставлен вполне объективный диагноз.

Вот так были определены практически все психические расстройства, о которых вы когда-либо слышали или которые у вас диагностировали. Все происходило в маленьком конференц-зале под руководством Роберта Шпитцера, черпавшего вдохновение у пионеров тестовых методик, подобных Бобу Хейру.

— Приведите мне, пожалуйста, примеры, — попросил я.

— О… — Он махнул рукой: вероятно, их было так много, что он затруднялся с выбором. — Синдром посттравматического стресса. Синдром пограничного состояния, синдром дефицита внимания…

Там были также аутизм, нервная анорексия, булимия, синдром паники… Каждый из них был абсолютно новым синдромом со своим специфическим списком симптомов.

Вот, в качестве примера, часть такого списка для биполярного расстройства из четвертого издания «DSM»:

…

«Критерии диагностики маниакального приступа.

Четко выделяемый период устойчивого настроения длительностью не менее недели, характеризующегося аномальной приподнятостью, несдержанностью, раздражительностью.

Преувеличенное чувство собственной значимости и силы.

Сниженная потребность во сне (напр., чувствует себя вполне отдохнувшим после всего лишь трех часов сна).

Более разговорчив, чем обычно, или чувствует постоянную острую потребность поговорить.

Чрезмерная вовлеченность в приятную деятельность, связанную с опасностью возникновения неприятных последствий (напр., бесконечный и бессмысленный шопинг, необузданная сексуальная активность, неразумные денежные вложения).

При наличии меланхолических черт.

Неспособность получать удовольствие от какой бы то ни было деятельности.

Отсутствие реакции на стимулы, до того вызывавшие положительную реакцию (не чувствует никакого улучшения, даже временного, если происходит что-то хорошее).

Преувеличенное или ни на чем не основанное чувство вины.

Среди проблем, вызываемых данной патологией, следует также назвать пропуск школьных занятий, снижение успеваемости, профессиональной эффективности, разводы и эпизодическое асоциальное поведение».

— А были психические расстройства, которые вы отказались внести в справочник? — спросил я Шпитцера.

Он задумался на мгновение.

— Да, — сказал он наконец, — одно я припоминаю наверняка. Атипический детский синдром.

— Атипический детский синдром?.. — повторил я.