Психопат

— Возьмите, — сказала Каммингс, протягивая ему одежду. — И займитесь Эмериком. Я побуду со Стэси.

Но когда Тоцци стал надевать рубашку, церковь огласил громкий стук и испуганный крик. Он быстро обернулся и вскинул обеими руками пистолет.

На пороге вестибюля лежало тело, преграждая путь Солу и Гиббонсу. Тоцци узнал безжизненное лицо мертвого коренастого человека в черном костюме. Мистретта. В восковых пальцах у него были четки.

Сол уставился на труп. Бледное лицо его покрылось холодным потом.

Сестра Сил, стоявшая спиной к скамье, пошатнулась и упала навзничь, со стуком ударяясь о деревянное сиденье.

Гиббонс повернулся и злобно сверкнул глазами на Тоцци:

— Я велел этому сукину сыну стоять там, где поставил его. Вы, чертовы макаронники, совершенно неспособны никого слушать.

Тоцци уставился на него:

— Господи, Гиб. Это же церковь. Здесь похороны. И он — покойник.

Гиббонс пожал плечами:

— Надо же было его куда-то деть.

Мафиози двинулись к выходу посмотреть, что происходит. Сол что-то негромко сказал Гиббонсу и переступил через труп Мистретты.

Гиббонс оглянулся на Тоцци. Улыбнулся, оскалив зубы:

— До встречи, Тоц. Солу не терпится уйти.

Глава 24

— Давай-давай, Тоц, пей. Это твой день рождения.

Гиббонс ехидно улыбнулся, поднося ко рту бутылку пива.

Тоцци кивнул, отхлебнул из своей бутылки, чтобы доставить напарнику удовольствие, и украдкой бросил взгляд на стенные часы бара «Гилхули». Почти половина десятого. Они прождали полтора часа, только что разрезали торт, но Стэси так и не появилась. Лишь из-за нее он согласился на эту нелепую вечеринку по случаю дня рождения. Лоррейн и Мадлен Каммингс сидели рядышком в другом конце кабины, очень довольные собой. Вечеринку организовали они.

Тоцци глянул на стоящую перед ним картонную тарелку с ломтиком праздничного торта. После того как два дня назад в церкви они арестовали Сола Иммордино, у него не было возможности поговорить со Стэси — она не звонила и не подходила к телефону. Ему надо было объяснить ей, что случилось в то утро, почему он был вынужден удрать от нее, почему не состоялось главное в их жизни. Он так хотел ее тогда, хочет и сейчас, но вряд ли она поняла, до чего неотложной была ситуация с Иммордино.

Лоррейн, приподняв бровь, уставилась на его тарелку:

— Майкл, ты даже не притронулся к торту. Я думала, шоколадные тебе нравятся больше других.

— Собственно говоря, это не шоколад. — Каммингс отрезала себе второй ломтик. — Это плоды рожкового дерева, подслащенные грушевым и виноградным соком.

Гиббонс, гримасничая, отодвинул свою тарелку:

— То-то мне показалось, у него странный вкус.

Каммингс, как всегда, пропустила его слова мимо ушей.

— Тоцци, мы с Лоррейн очень старались. Хотя бы отведайте.

Тоцци повернулся к входной двери. Ему показалось, что это Стэси, но вошла другая блондинка с похожей прической.

— Господи, — сказала Каммингс, слизывая глазурь с пальцев. — Значит, вот что случается, когда исполняется сорок? Тоцци, развеселитесь. Вы как в воду опущенный. Если через три года меня ждет то же самое, я застрелюсь.

— Помощь не требуется? — засмеялся Гиббонс, держа бутылку у рта.

Каммингс приторно улыбнулась.

— Торта я отведаю, — пообещал Тоцци. — Просто мне сейчас не хочется есть.

Отхлебнув пива, он опять взглянул на часы.

— Может, отправить ломтик Солу Иммордино, — предложила Лоррейн. — Сейчас он, видимо, будет рад его получить.

Гиббонс саркастически хохотнул.

— Только не забудь спрятать в торте напильник. Сол расцелует тебя, когда выйдет на волю. Есливыйдет. — Приложился к бутылке. — Слушайте, а может, сходим проведаем его? Зададим еще несколько вопросов. Он ведь на этой улице, в Центральной тюрьме. Что скажешь, Тоц?

Тоцци представилась темная улица снаружи. И улочка кварталом южнее, где он получил пулю в ногу. И лежал, видя под уличным фонарем туманный силуэт Стэси и слыша ее крик.

Каммингс снова поднесла вилку с тортом ко рту:

— По-моему, Иммордино не заслуживает нашего торта. Если судья не хочет освобождать Сола под залог, с какой стати нам угощать его таким изысканным десертом?

Гиббонс фыркнул:

— Небось предпочли бы поехать в Трентон, угостить этого психа, Эмерика.

Каммингс широко раскрыла глаза:

— Ни в коем случае. У бедняги хватает проблем. Ни к чему добавлять к его горестям сахарный шок. — Она посмотрела на Лоррейн. — Эмерик явно был сверхактивным ребенком. От сладостей он, должно быть, бесился. В то время еще не знали, как воздействует сахар на сверхактивных детей.

Гиббонс прищурился:

— Вы, кажется, говорили, что не добавляли в торт сахара.

Лоррейн и Каммингс смутились.

— Только в глазурь, — призналась Лоррейн.

Тоцци не слушал их. Он смотрел на разбросанные по столу свечи, фитили их обгорели и почернели, нижние концы были в глазури. Сорок свечей. Ни к чему было ставить полное число. Хватило бы и двух. Он глянул в сторону стойки. Только что вошла еще одна длинноволосая блондинка, но не Стэси. Он взял одну из полурастаявших свечей и принялся мять в пальцах.